Последний пилигрим к Храму Света пришел

Последний пилигрим к Храму Света пришел

посвящается

моей маме, Юлии Петровне Лоскутовой,

благодаря которой я смог построить в душе собственный Храм Света

 

моей возлюбленной, Елене Алексеевне Чукановой,

которая нашла в себе смелости в этот Храм войти,

и которой хватает терпения в нем оставаться до сих пор

 

Я жил во тьме, её чертоги

Мне были домом дорогим.

А я был тем единственным одним,

Который не познал Дороги,

Чьи чувства вечно одиноки,

Который вечно нелюдим.

 

Я ненавидел всей душой

Саван ночи бесконечной

Не потому, что я беспечный

Был окружен одной лишь тьмой,

А потому, что за спиной

Время стало быстротечным.

 

Все от того, что на краю

Я жил, не ведая про свет,

Страны-убежища от бед,

И жизнь постылую свою

Я отдавал невольно в тьму.

Но я готов сказать ей «нет».

 

Глаза открылись, в сердце яд

Не будет больше проникать

И незаметно отравлять

Десятилетия подряд,

Ввергая мою душу в Ад,

В Ночи, что любит помыкать

 

Душой того, кто обречен

Дождаться смерти своей там,

Где тьма сменяет тьму. Обман

У Вечной Ночи не мудрён:

Живя с ней, будешь упоён

И предан светлым лишь мечтам.

 

Я тоже был одним из тех,

Что в солнце верили века,

Пока не встретил старика.

Он не похож был на других

И голосом был странно тих –

Едва лишь двигались уста.

 

Он был дорогой изможден

И походил на мертвеца.

Без тени страха у лица.

Я позаботился о нём,

Помог ему подняться в дом

И старца принял как отца.

 

Старик недолго отдыхал.

И он, едва набравши сил,

Со мною вдруг заговорил,

А я словам его внимал

И понял: я существовал,

А вовсе и не жил.

 

Но смерть о нём не позабыла.

Когда закончил он рассказ,

И слезы полились из глаз,

Последние исчезли силы,

Его рука в моей остыла,

Старец умер в этот час.

 

Я старика похоронил

В том месте, где трава,

Что жизнь меняет на тела,

Не прорастает из могил.

И навсегда я сохранил

Его последние слова:

 

«Спасибо, сын мой, за труды

И за заботу обо мне,

Чтоб не достались Вечной Тьме

Моя душа, мои мечты.

Но зря старался всё же ты –

Смерть рядом и не по тебе.

 

Я благодарен и хочу

Тебе поведать о Дороге,

Что принимает одиноких,

Которые не любят тьму,

Лелеют солнышка мечту

Средь облаков высоких.

 

Мало кто из всех живущих

Знает тайну тех времён,

Когда мир был не изменён

И не было людей в нём ждущих,

Когда исчезнут тьма и тучи.

А кто узнал, тот умертвлён.

 

Мертвецы хранят надёжно

На земле и под землёй

Тайну, скрытую за тьмой.

С нею будь поосторожней,

Жить с таким секретом сложно,

Он как ноша за спиной.

 

Давным-давно на всей земле

Был день счастливый, и луна

Сменяла солнце иногда,

А люди все темны в душе.

За это Бог воззвал о Тьме,

И Вечной стала темнота.

 

И мне о том старик поведал,

Когда его я приютил

И у кострища усадил.

Он многое в пути поведал,

Но отказался пообедать

И тайне этой посвятил.

 

Перед кончиной он добавил,

Что жизнь не зря отдал судьбе

Ведущей к Свету в темноте,

Что старец и его отправил,

Чтобы ошибки тот исправил.

Теперь я говорю это тебе.

 

Моя здесь кончится Дорога,

Твоя же будет начата,

Но наша общая мечта

Стоит у твоего порога.

Тебе дано увидеть Бога,

Ночь к завершению близка.

 

За лесом перед лунным светом

Забытый тракт, но только ты

Сам для себя сперва реши,

Зачем тебе, мой друг, всё это

И Храм, где прячутся ответы?

Но там конец всего Пути».

 

Старик окончил и затих,

Усталым вздохом попрощался,

И я один опять остался.

И долго думал о других,

Что шли вперед ради живых.

Какой же выбор мне достался?

 

Воскликнул я: «Ну как же так?!

Ведь сотни лет уже прошли,

И души все уже светлы,

И Тьма – единственный наш враг!

Фонтан тщеславия иссяк,

А мы по-прежнему одни!»

 

В это самое мгновенье,

Я своим сердцем осознал,

Что Бог нам только указал

Дорогу к самоискупленью,

А мы идём за исцеленьем.

И я пошёл, куда мне старец показал.

 

Ступил туда, где не бывал,

В осиновый восточный лес,

Обитель страшную чудес,

Где правит жуткий бал

Зверьё, чей злобнейший оскал

Даже в Аду имел бы вес.

 

Под этих злобных чудищ рык

И их зловещий громкий вой

Я шёл как будто сам не свой,

Как вдруг наткнулся на родник,

К которомуспиной приник

Скелет поросший бес-травой.

 

Одежда вся уже истлела,

И кости голые лежат,

Но источает всё же смрад

Лишь потому, что это тело

Растенье адское изъело,

А гнилью пахнет  его яд.

 

Глядя в черные глазницы,

Я понял, что не прогадал

И выбор правильный избрал.

Наш мир исчез, и то не снится,

А смерть меняет только лица.

Я путь свой дальше продолжал.

 

Шагал вперед и факел высоко

Я поднимал над головой,

Чтобы рожденных темнотой

Не уменьшалось бы кольцо.

Но я боялся всё равно,

Что они бросятся за мной.

 

Часы спустя лес поредел

Перед дорогой впереди

В две неглубоких колеи.

Остановился я, несмел,

И тракт забытый осмотрел.

В какую сторону идти?

 

Из чащи, что напротив, вдруг

Ко мне пришел старик слепой,

Держащий руки перед собой.

Заговорил со мною: «Друг,

Чтобы не делать лишний круг,

Ты обрати взор смелый свой

 

На север, там, где горный кряж,

Который тракт сей обогнёт

И в мёртвый город приведёт.

О, этот город не мираж,

Там Храм стоит как будто страж.

А с юга смерть тебя найдёт».

 

Не сомневался я – он лгал,

И мыслей бурных круговерть

Мне обещала только смерть,

Которую он представлял,

Когда рот лживый раскрывал,

На гор указывая твердь.

 

Я повернул, не оглянувшись,

На юг, направо, в темноту,

Что, если верить старику,

Кошмаром диким обернувшись,

Убьёт меня, едва очнувшись,

Не нарушая тишину.

 

Душа сомнений не питала,

Я точно знал, что впереди

Конец Великого Пути,

И что меня там поджидала

Судьба и новое начало.

Осталось только лишь дойти.

 

Так начал путь и шёл вперёд.

Кругом бесплодная земля,

Пусты деревни, города,

И только звёздный небосвод

Их вспоминал, а мой уход

Не провожал ни разу взгляд.

 

В домах нет жизни, даже мох

Не издыхающий, гнилой –

Он в камень обратился вековой,

Что прахом крошится у ног.

А тот, кто мог бы сделать вдох,

Со смертью проиграл свой бой.

 

За поворотом новый край.

Он под косой войны упал,

А тлен остатки все пожрал.

Я так надеялся, что рай

В нём сменит стоны адских стай,

И этого всего не ожидал.

 

Здесь всюду ужаса печать

Мне отовсюду говорит: «Смотри,

Тут больше нет живой земли,

Одни места чтоб умирать,

Здесь некому и нечего терять,

Ничто её не исцелит.

 

Ты не услышишь даже стон,

Предсмертный он или больной,

Тут сумрак только лишь живой.

Когда ты двинешься, лишь он,

Вечной Ночью окрылён,

Смеяться будет за спиной».

 

А дальше лес, который был

Великим некогда. Ольхи

Стоят высокие стволы,

В которых не осталось сил,

Которых Бог совсем забыл,

Трухой наполнены внутри.

 

Их ветви голые сплелись,

Создав причудливый узор,

Мне ограничивший обзор,

И тянутся, как руки ввысь.

В них ветер шепчет мне: «Молись,

И, может, смоется позор,

 

Что человечество несёт

На своих сломленных плечах,

Ценой которого стал страх,

Который этот мир гнетёт

И обращает души в лёд

В вас буквально на глазах».

 

И я молился, проходя

Чрез кущи шепчущие эти,

А заунывный тихий ветер

Смеялся в спину, и земля

Скрипела под ногами у меня,

Напоминая близость смерти.

 

Вновь поворот, и тут река

Гнилым потоком излилась,

Смешав с водою кровь и грязь.

Болотом стали берега.

Здесь, верно, демоны рога

Омыть садятся, не стыдясь.

 

Пройти её не смел я вброд –

Боялся, что у мертвецов

Лежащих возле берегов,

Чтобы восстать из мутных вод

И посмотреть, кто там бредёт,

Осталось сил и пара слов.

 

Мне шаткий мост был переправой,

И я под мерное шипенье

Шуршащего внизу теченья

С него сошёл на берег правый,

От вод горячий, словно лава,

Застывшая тут на мгновенье.

 

А дальше снова продолжал

Широким шагом отмерять

Земель бесплоднейшую гладь

До Храма. Я его искал

И верить не переставал,

Что я не зря пошёл искать.

 

Я долго шёл. Я видел кровь,

Но я не слышал голосов,

Звенящих в океане слов.

Я клялся вновь, и вновь, и вновь,

Что донесу свою любовь

К закату наших страшных снов.

 

И не боялся, что меня

Сломает Ночь, закончив Путь.

Мне не хотелось отдохнуть –

Мечта вернуть осколки дня

Толкала в спину, ночь кляня,

Обратно не давая повернуть.

 

Минули, верно, сотни лет

С тех пор, как старый пилигрим

Доверил мне секрет один.

Он верил, что вернётся Свет,

Что я увижу силуэт

Большого храма, перед ним

 

Я вспомню имена всех тех,

Кто отдал жизнь тому Пути,

Который звал, чтобы идти

И искупить наш смертный грех,

Вернуть в наш мир весёлый смех

И все надежды, и мечты.

 

Их голосов я слышал звук,

Когда вдали увидел Храм

Тянущий своды к небесам.

Ко мне тянулись сотни рук,

Чтобы сказать: «Ты спас нас, друг,

Закончил начатое. Нам

 

Без тебя бы не дойти,

И сотни наших жизней зря

Ненужные ушли бы в никуда.

Не стой, пожалуйста, иди.

Конец Дороги впереди,

Не остановит Ночь тебя».

 

Хоть я тогда уже иссяк,

Но я нашёл в себе запас,

Что в каждом прячется из нас,

И зашагал. Там, как маяк,

Храм посылал мне тайный знак,

Невидимый для темных глаз.

 

Я всё иду, иду, иду.

Меня шатает от волненья,

Звучит в ушах сердцебиенье.

Я ближе, ближе подхожу,

Теряя разум на ходу

От близости спасенья.

 

На двери руку положил,

Внимая кожею тепло –

Оно внутри, оно моё.

Я рад, что всё-таки дожил,

Что смерть свою опередил –

Дошёл до Храма своего.

 

За дверью будет мне ответ,

Что я искал, но не нашёл.

За нею то, к чему я шёл

Чрез мир страданий, боли, бед.

Известно мне: за нею – СВЕТ.

И я вошёл…

5-10 января 2012 года