Всё чаще ложусь.
И даже во сне продолжаю идти,
сбивая до крови ступни.
Иду,
по пути прислоняясь спиной
к теплым стенам домов,
в дверь которых уже не войти.
В них слышится смех.
Там радость ребенка бенгальским огнём ослепляет.
Там нежность во взглядах. Ладонь,
что скользит по спине, обжигая, и
шепот: «Вставай и иди. Иди, не касаясь…»
И снова себя отрываю.
Иду, и картами меряю жизнь, и шагами.
И знаю,
что больше уже не дарю. Ничего.
Я просто теряю:
обрывок страницы…
рисунок небрежный…
случайное фото, впитавшее мир.
А дом?
Тот, что распахнутой дверью всё манит меня?
Он есть, но — за гранью.
И это всё чётче, и денно и нощно, я понимаю.
И трое, своею любовью там топят камин,
меня ожидая.
И шепчет, как прежде отец:
«Иди, дорогая, своею дорогой, никуда не спеша.
И не предавая…»
И снова встаю.
И снова иду, рассыпаясь словами
Верлибры
Автор публикации
