Тут Василиса и говорит:
— К утру нужно придумать эмблему компании и выгравировать её на каменном бруске.
Илья Моисеевич хорошо владел техникой офорта. Уже в шестом часу утра в затейливой вязи оттисков отлично была видна любовно выведенная на иврите надпись: “Шлимазл”.
— Это что такое? Название компании звучит совершенно иначе: зовуще, вдохновляюще, мобилизующе!
— Это да, — согласился Илья Моисевич, — но ничто так не мобилизует, не вдохновляет, не зовёт к предельной внимательности, как наличие в коллективе шлимазла, проверено лично мною в кибуце. Иначе всё ваше ООО “Духовные скрепы” полетит, я извиняюсь, к чертям!
- Да не ООО, мой друг, а ЗАО, или ОАО! - заулыбалась Василиса, - ЗАО "Друзья".
- Звучит, как название секты, - поднял глаза Илья Моисеевич.
- Зато вдохновляет, запоминается, запускает внутренний диалог и борьбу противоречий. А табличку "Шлимазл" можно повесить на кабинет.
Ответить
Мы, карандаши, – особенные предметы. Все вещи, ручка, пенал, линейка, портфель, не меняются в размере, а вот одежда, например, даже растягивается. А я, со временем, становлюсь всё меньше и меньше. Несправедливость от природы. Если ещё учесть, что до того, как стать карандашом, я был деревом. Стоял себе, смотрел в облака и ни о чём не думал. Но дерево, оно и есть дерево, в том смысле, что ни бум-бум, ни тебе спрятаться, ни затеряться, стоит большая верзила вот и спилили на карандаши.
А сейчас я уже небольшой огрызок, приходиться думать. Улучил я минуту, мой хозяин – растяпа взмахнул рукой, я и укатился под шкаф. И лежал бы себе тихонько, если бы не этот хозяйский любимчик – щенок, юркий зараза, тычет в меня мокрым носом, того гляди схватит. Иди, иди отсюда. Я не какой-нибудь, я деревянный, мне в твоей пасти делать нечего.
Сначала я был новеньким и длинным. Хозяин заточил меня и сел работать. Его отвлекли. Он громко вскрикнул от гнева и воткнул меня в чью-то шею. Я стал весь красный. Хозяин помыл меня, обточил и бросил в коробку.
Пришли полицейские, но доказать ничего не смогли. Ведь я уже был таким коротким, что, откровенно, убить мной уже никого было нельзя.
Вот так и живу с тех пот. Без пользы.
Я тихонько, незаметно целовал её руки. Каждый пальчик! Теплую, мягкую ладошку, пахнущую хлебом, который она пекла целый день! Весь день ждал ее в ящике старого стола. И вот, когда в доме все засыпали, она приходила ко мне, разжигала камин! Разложив на столе белый лист, почти не дыша, подносила меня к губам. Я замирал от наслаждения в ожидании продолжения. Зная, что сейчас прикоснусь к самому сокровенному, прощая ей ту боль, которую могли принести ее белоснежные зубки. Ведь мне доверялось то, что она скрывала от всех. Её фантазия уносили нас то на знойный, цветущий остров, то на маленький парусник среди бушующего шторма. Иногда я краснел, рисуя не скромные мечты моей госпожи! Но я слишком долго был счастлив. Как она могла наши тайны раскрыть другому. Вчера он появился в моем ящике. Красивый, молодой, длинный. С блестящей надписью на боку и мягким стержнем. Первый раз я боюсь наступление вечера. Ведь в камине такое жаркое пламя.
Привет! Я Карандаш “Школьный'”. Меня можно принять за огрызок, но я всё ещё Карандаш! Да к тому же Волшебный! Если что, я ещё ого-го! Правда мною рисовали и писали уже давно, лет двадцать назад. Тогда попугай закатил меня в дальний угол комнаты под линолеум. И с тех пор я тут. Три раза делали ремонт, а меня не нашли. Да и не искали, если честно.
У моей хозяйки уже свои дети. Я помню, как она мною писала письмо Деду Морозу, а потом обводила написанное фломастером. Она тогда аккуратно вывела: “Хочу быть доктором”. И ведь действительно стала знаменитым врачом.
Как я живу? Жизнь как жизнь: зимой холодно, а летом жарко. Телевизор надоел: что транслируют? Ничего не понятно.
Если найдёте меня, напишите заветное желание, и я его исполню!