Это были годы его морского помешательства. Он весь пропитался солью, стал чёрным от южного солнца, а потом сбивал с жёсткой бороды кристаллики льда в Ледовитом море*. Это было похоже на тайную влюблённость, и Очаг ни с кем не хотел делить столь интимное захватывающее чувство. Да никто и не предполагал, что Сторожащий Очаг захочет меряться силами с блуждающими волнами, дышать морским воздухом и искать встречи с пугающими своей притягательностью сиренами.
Никто не предполагал, но Рассказывающий Сказки не удивился. Не ожидая приглашения и не спрашивая разрешения, Сказки сделал себя гостем на его корабле. Пробрался в трюм, подражая мышам-путешественникам, и дождался отплытия, время от времени поскрёбывая по днищу, пока не был обнаружен.
Очаг умел радоваться всякого рода внезапностям и неожиданностям, если они преподносились природой, живой стихией, к коим Сказки, увы, не принадлежал. Однако старый друг обладал удивительной способностью заражать всех вокруг своим воодушевлением, и мало кто мог этому противиться. С мальчишеской ловкостью Сказки ухватился за возможность совместного приключения. Очаг, глядя в горящие глаза друга, ощутил себя скрягой, не желающим делиться путешествием. Отказаться не было, ну, никакой возможности.
Однако пусть Очаг и принял на борт попутчика, держал ухо востро, и на то была причина. Сказки свято верил, что самые удивительные истории неизбежно приключаются, если вы потерялись, заблудились, сбились с дороги и так далее по списку. И, разумеется, они терялись, и не единожды. Зато позже в ближайшем порту Рассказывающий Сказки имел удовольствие приковать к себе внимание множества моряков свежими байками, которые разлетались вместе с ними по свету, искажаясь до неузнаваемости.
И всё же самая невероятная история произошла, когда, казалось бы, всё шло по плану. Насколько это вообще возможно для двух волшебников посреди океана.
* * *
– Оно, безусловно, написано мной, но я его не писал! – воскликнул Сказки в полном восторге.
Очаг серьёзно кивнул, продолжая изучать письмо, найденное другом в снятой в трактире комнате. Оно было написано на пергаменте, который определённо принадлежал Сказки, что подтверждал вытисненный им самим гномик в правом нижнем углу листа. Гномик был зачарован так, что в том самом углу находился только во время сна, прямо сейчас же он старательно грыз витиеватые буквы и вообще всячески мешал чтению, впрочем, так происходило всегда. Почерк действительно принадлежал хозяину пергамента, но Рассказывающий Сказки на плохую память никогда не жаловался, значит, письмо должно быть написано позже. Однако кое-что не сходилось: никто из них или же их знакомых временной магией не владел.
Сторожащий Очаг оторвался от чтения и глянул на Сказки, весь вид которого так и кричал: «Я оставил сам себе загадочное послание, которое приведёт к увлекательному приключению, какой я молодец!»
– Пергамент пахнет женскими духами, – отметил Очаг.
Это и в самом деле было так, и волшебники попробовали было разобрать аромат на составляющие, но ничего не вышло. Каждый раз, когда один определял какой-то элемент, другой с ним категорически не соглашался, а потом аромат и вовсе неуловимо менялся. В конце концов, они сошлись на том, что для каждого из них эти духи пахнут по-разному.
– Так пахла бы женственность, будь она человеком, – мечтательно вздохнул Сказки, накручивая на палец кончик ухоженной бороды.
Очаг вероятнее подарил бы такие духи юной дочери, будь она у него, но спорить с другом не стал.
* * *
Следуя указанным в письме координатам, они были в пути уже восьмой день. Сказки успел немного остыть, успокоился, но не переставал регулярно сверяться с курсом, в этот раз он вовсе не хотел потеряться. Несмотря на возмущения Рассказывающего Сказки Очаг всё же провёл проверку на приворот, для успокоения души, так что теперь, ничего не обнаружив, мог позволить себе добродушно посмеиваться, отмечая знакомый аромат духов, окутывающий друга.
Однако конечный пункт их путешествия не позволял совсем расслабиться. Остров призраков. Сирены выбрали это место своим пристанищем. Иногда к ним заглядывали погостить духи океана, но людей туда не пускали, по крайней мере, живых.
Сторожащий Очаг заплывал в те места и даже довольно приятно проводил время в компании сирен, но границ их территории не пересекал, таковы правила. В этот раз правила придётся нарушить. Нет, Очаг особо не беспокоился о себе или о Сказки, он был почти уверен, что госпожа удача поможет им выйти сухими из воды, если не в прямом, то хотя бы в переносном смысле. Вот только плыли они не одни.
С громким «бултых» Сказки выпрыгнул за борт. Вскоре через корабль перекинулась водяная арка, по которой он стал перекатываться туда и обратно. Следом за ним этот манёвр проделывала молодая дельфиниха, которую Сказки усердно развлекал с того момента, как впервые увидел. Спорящая с Волнами – такое имя дал ей Очаг, привязалась к нему, когда он только начал свои плавания, и была его смышлёным компаньоном всё это время. В какой-то момент ему даже подумалось, что она может стать его фамильяром, но он быстро отмёл эту мысль. Спорящая с Волнами накопила столько энергии, что в следующем перерождении могла бы стать человеком или морским духом. Очаг искренне ей этого желал, даже если ему об этом узнать не придётся. Привяжи он её к себе, и следующей реинкарнации ей придётся ждать очень нескоро.
Питаются ли сирены дельфинами? Время от времени. Что, конечно, не умаляло исключительной способности Волнами ускользать от разного рода хищников, но и спокойствия не внушало.
Ближе к вечеру дельфиниха оставила их корабль, но когда вернулась, желание развлекаться пропало даже у Сказки. Спорящая с Волнами принесла в зубах обрывок ткани, заговоренный плыть, не тонуть и притягивать к себе мореплавателей. У нашедшего таким образом заколдованную вещь человека появлялось неконтролируемое желание двигаться в направлении, определённом заговорщиком. Это был своеобразный сигнал о помощи, кому угодно, первому попавшемуся, искать и найти. Такая находка заставила магов напрячься. Неизвестно, сколько ещё таких вещиц плавает сейчас в океане, а отправивший их колдун, очевидно, пребывал в бедственном положении. А ещё он был проклят.
* * *
Колдун на самом деле не был уверен, кто или что поставило его в такую ситуацию. Вернее, не совсем так. Он знал, что пиратам его отдали местные жители того поселения, в котором он недальновидно задержался. Однако одинокому мальчику шести лет отроду дальние переезды были не под силу. И он остался в негостеприимном месте, в котором обнаружил самого себя чуть живого беспамятного одним летним утром. О самом себе у него не было чётких представлений, одни робкие догадки. Его никто не знал, и если сначала худо-бедно подкармливали и обогревали, то вскоре начали сторониться. Мальчишка вроде как начал внушать неясного происхождения неприязнь и тревогу. Пошли слухи, оборванец приносит несчастья. Люди в своих выводах в общем-то были правы, но стоит сказать точнее. Он не носил с собой коробочку бедствий и неудач, из которой отсыпал всем сторицей. Вовсе нет. Он крал чужую удачу, питался ей, дышал, тянул совершенно бесконтрольно. И прекратить это не получалось при всём желании. Ворованное везение его кормило, грело и оздоровляло. Без этого было не прожить, и это было частью его проклятья.
Опираясь на одно лишь чувственное восприятие, он мог сказать, что в теле ребёнка для него сейчас находиться так же неестественно, как и ничего не помнить. Однако он мог колдовать, интуитивно чувствуя, когда это необходимо. В голове всплывали заученные наизусть, впаянные в череп слова и формулы. Но ворожба была слабая. Ему пришлось вытащить из пиратской команды немало удачи, чтобы заговорить свою одежду и упросить мышей в трюме отгрызть несколько лоскутов и выбросить за борт. Вероятность того, что ему помогут, была, конечно, пренебрежимо мала, но ничего лучше он не придумал. На более могущественное колдовство пиратской удачи не хватало, а он и так забрал её всю.
Мысль о том, что он, вероятно, пожадничал, посетила мальчишескую голову, когда за кармой послышалось чарующее пение.
* * *
Сбиться с курса друзья теперь не смогли бы и при очень большом желании, призыв обречённого колдуна тянул их как на буксире. Очаг дул в паруса, и корабль нёсся вперёд быстрее, чем при попутном ветре. Сказки галантно предоставил Волнами сильное неутомимое течение, чтобы их любезная спутница не отстала. Сторожащий Очаг, разумеется, предпочёл бы, чтобы она за ними не поспевала, но не стал спорить ни с любопытством Волнами, ни с компанейской натурой Сказки.
Незримый рубеж они пересекли совершенно беспрепятственно. Издалека доносился шум, но вблизи не было ни одной живой души.
– Там пиратский корабль, – сообщил Сказки, поглаживая бороду.
Очаг пригляделся. Он встречался с несколькими пиратскими командами, некоторые даже пришлись ему по сердцу, но большей частью нет. Этот корабль был ему знаком.
– Он тонет, – весело продолжал Сказки. – Вмешаемся, или ну его?
– Дурные головы, – коротко бросил Очаг.
– Тогда я за магом, – волшебник помахал на прощание лоскутом ткани и скрылся за бортом.
Рассказывающий Сказки плыл на зов заклинания, предусмотрительно избегая тонущих и топящих. Вода быстро заполняла внутренность корабля через несколько дыр в боку и днище. Сирены не торопились попасть внутрь, временно увлечённые экипажем. Сказки же позволил напору воды затащить себя в трюм. Волшебник не успел толком оглядеться, как рука сама потянулась и легла на плечо бессознательного мальчишки в драной мешковине. Больше искать было некого, тощий лысый ребёнок определённо был тем самым проклятым.
Ухватив покрепче свою находку, Сказки выплыл наружу, и… что-то пошло не так. Накатила дурнота, перед глазами заплясали тёмные пятна, зашумело в ушах, из которых тотчас полились тусклые искорки. Из рукавов и штанин вываливались коты, спешно отращивали рыбьи хвосты и жабры, уплывая восвояси. Куда-то делась шляпа, что особенно удручало. Однако, несмотря на слабость, руку колдуна Сказки из своей не выпустил.
На этом неприятности не кончались. Ослабевший маг быстро привлёк внимание сирен, которые устремились к нему с оскаленными мордами, лишившимися всякой привлекательности. Отбиваться было тяжело, что порядком раздражало – слабаком Сказки не был. Досадно было ещё и то, что он до сих пор не понял, зачем сюда приплыл, и стремительно терял доверие к собственной персоне.
Чудовища тучей собрались над головой, мешая подняться, а волшебник продолжал терять силы. Всплыть самому уже не представлялось возможным. Стоило Сказки это понять, мимо пронеслась Волнами. Плывущая напролом дельфиниха заставила сирен немного опешить, так что они позволили ей выпрыгнуть из воды. Но когда она снова врезалась в хищную тучу, по телу ударили когти и шипастые хвосты. Сказки снова рванулся вперёд, и где-то на середине пути они встретились. Волшебник тратил последние запасы магии и собственной выдержки, и уже начал потихоньку задыхаться. Защитный шар пульсировал, и в перерывах между этими пульсациями когтистые лапы мотали их из стороны в сторону.
Однако пусть силы покидали Рассказывающего Сказки, Сторожащий Очаг всё ещё был при своих. Оставшийся охранять корабль, он поначалу не собирался калечить сирен, в конце концов, те были в своём праве, но, когда над водой показалась Спорящая с Волнами, пришлось признать, что у друга всё не слава Богу.
Вода вокруг корабля вскипела, море бушевало. Обжигая рассвирепевших сирен, мощное течение понесло их прочь от сжавшейся троицы, бросая на скальные выступы. Прохладная волна, напротив, мягко подняла друзей на палубу, по которой вмиг начала растекаться кровавая лужа.
Волшебники отплёвывались от воды и жадно глотали воздух. Состояние Сказки Очагу не понравилось. Спешно отцепив проклятого мальчишку, он оттащил его в сторону. Хуже всех было Волнами. Вернее, категории лучше или хуже здесь уже были неприменимы. Она не дышала, сердце не билось, и её цикл был завершён.
Друзья склонились над остывающим телом, Очаг положил дрожащие руки на голову Волнами. Оба испытывали к ней самые тёплые чувства, дружественные и, может, чуть покровительственные. Сторожащий Очаг ощущал свою за неё ответственность с тех пор, как дельфиниха прибилась к его судну. Следил, чтобы она была сыта и здорова, но в то же время чего-то ждал от неё, сам не понимал чего, но чего-то приятно удивительного, всегда. Она была его ориентиром в море, его внутренним компасом. У Сказки же не было желания её опекать. Он нырял за ней на глубину, следил за тем, как она охотится, с головой уходил в простые, казалось бы, развлечения. Взрослый уже вроде волшебник, самодостаточный, но когда Волнами уплывала, он часы тратил, чтобы придумать новое совместное развлечение, ни в коем случае не привлекая к этому Очага. К данному вопросу его отношение было очень ревностным. Тут стоял вопрос о возможностях его фантазии и состоятельности как мага, такое объяснение Сказки считал исчерпывающим. Водяные арки, сияющие рыбки, тоннельные водовороты и подводные огни. Сказки с большим воодушевлением ждал её реакции на свои новые задумки.
– Я…, – Сказки запнулся, – я хочу увидеть её в следующем перерождении.
– Оно может быть очень не скоро, – покачал головой Очаг.
– Но мы же сможем её найти?
– Я не уверен.
Сказки упрямо поджал губы. Очаг нахмурился, он прямо сейчас старался смириться с произошедшим и отогнать подальше мысли о собственной вине, упрямство Сказки же никак не помогало.
– Что-то же можно сделать, – прошептал волшебник, склоняясь ниже.
Он прижался губами к носу дельфинихи, и Очагу показалось, что он услышал отчётливый звон. Остатки магии Сказки закружились вокруг Волнами, выплетая причудливые сети, хватаясь за уходящую душу, и они получили отклик. Перед глазами помутнело, и всё вокруг залило светом. Время и пространство смешались, где-то должна была снова родиться Спорящая с Волнами, где-то она должна была вырасти. Этот отрывок как-то промелькнул и забылся, перед ними сидела живая юная девушка, укрытая тяжёлыми прядями светлых волос, волшебница, вне всяких сомнений, тело дельфинихи исчезло. Она помнила всё, что было до, но ничего из того, что должно было быть после, кроме того, что решила оказаться здесь сама. И смотрела, смотрела большими изумлёнными жадными глазами. Это стало началом их жизни втроём, или точнее вчетвером, ведь они взяли на себя обязанность разобраться с проклятием спасённого колдуна.
Волнами с доверчивой благодарностью приняла заботу Очага, который взял на себя роль отца для неё и старшего брата для мальчика. Внимание Сказки Волнами воспринимала благосклонно, но большей частью не замечала, так была увлечена новыми впечатлениями. Тогда Очагу пришлось напомнить своему томящемуся другу о загадочном письме, после чего общими усилиями они пришли к выводу, что на пергаменте отпечатался аромат духов Волнами, которые она приобретет, вероятно, значительно позднее. После этого Сказки наконец успокоился и позволил себе углубиться в решение проблемы Завёрнутого в Папирус – такое имя дала ему Спорящая с Волнами, никто не стал ей возражать.
* * *
Многим позже Сторожащему Очаг всё же удалось осуществить свою старую задумку, которой он не делился даже со Сказки. Когда пришло его время, волшебник остался в воде, а не на суше, и, о чудо, принял облик не старой хижины, а двухмачтового парусника, крепкого и надёжного. Он даже позволил друзьям взойти на борт, но, конечно, не пустил дальше палубы.
* – (прим.: из-за своего небольшого размера до начала XIX века Северный Ледовитый океан обозначался на картах как Северное, или Ледовитое, море)
Магия - не наука!
Автор публикации
