Конкурсы

Отдай гребень мой, парень! Это тебе он из рыбьего хребта кажется, а ты посмотри, какие жемчуга на нём роса оставила – словно слёзы. Отдай. Не хочешь? Всё желаешь забрать? А ведь бери, пожалуй! Что, смеха моего испугался? Посмотри на меня парень! А? Хороша ли? Посмотри на руки мои белые! Хочешь почувствовать, как нежны, умелы они? Иди сюда! Разве это руки утопленницы? Посмотри на мои перси! Не червями изъеденные, в тине […]

Он любил исследовать моё тело. Пальцы взбирались на холмы, обращая в камень шёлк. Пробегали по трещинам пересохшего русла рта. Скользили в заповедную впадину. Затем на проторенные тропы вступали губы. Он выпивал каждую слезу моей кожи, впитывал ароматы. Луна наблюдала, как спина выгибалась натянутой струной. Руки сводило судорогой. И я выла, будто безумная, не в силах удержать чувства внутри. В такие мгновения я желала, чтобы кто-нибудь нашёл нас в ночи. И

– Не одна я в поле кувыркалась! Нюрка закинула ногу на ногу, оголив бедро. Участковый сглотнул, но продолжил: – Сколько вас было? – Ты чо, так и не понял? Нюрка наклонилась, и грудь почти выскочила наружу. – Все там были, Рыжиков! Председатель сказал: «Будем повышать коллективную ответственность, иначе урожайных не видать», – и велел сношаться в поле, а потом меняться. – Меняться?! – Еще бегал с картинками, указывал позы. У

У Тэми был взволнованный вид. Держа младенца на руках, она всматривалась лица пассажиров рейса Токио – Лос-Анджелес. Месяцев девять назад она сказала своему бойфренду Фрэнки, что беременна. Фрэнки почесал затылок и кивнул в знак согласия. Тэми нравилась его родителям – она хорошо готовила и умела держать себя за столом. Он только хотел убедиться, что это был его ребенок. Тест показал обратное. «Черт возьми, как это могло случиться?» Тэми закусила губу

Ах! Она зажмурилась от счастья, чувственно выдохнула, оказавшись в сильных руках. Дальше случилось все, как она любила: он осыпал ласками смуглые плечи и судорога единой страсти прострелила их; коснулся ключиц, спустился к груди, потер торчащие соски, что привело в необъяснимый трепет. Нежно погладил упругий живот, нырнув в пупок, она задрожала, чувствуя первую волну оргазма. «Моя жесткая милфа». Услышала она довольное мурлыканье и грубо прошлась по ягодицам, царапнув тугое колечко. Они

Её роскошное тело – пир для моих глаз. Нет, для чужих взглядов тоже, но здесь, в поле, я наслаждаюсь им один, безраздельно. Лепестки маков на мраморе форм – завидую сам себе! Губы скользят по коже. Бёдра то и дело сводит судорога желания. Чувствую, как тепло наших тел сливается – растопленные медь и олово, творящие звонкую бронзу для гимна Любви. В висках гулом отдаётся набат обоих сердец… Стоп! Нужно притормозить. Слегка

Таня быстро бежала по полю. Колосья спелой пшеницы хлестко ударяли по босым ногам. Вот Федор догнал ее и повалил на землю. Смеясь и отбрыкиваясь, они покатились по полю. Наконец Танюшка смогла отпихнуть друга подальше и развалилась на упругих стеблях. Широко раскинув руки в стороны, она смотрела на бегущие облака и улыбалась. – Красиво, — сказала Таня, имея в виду небо. – Красиво, — подтвердил Федя, разглядывая подружку. Румяные, с нежным

Я остановила машину посреди просёлочной дороги, раздражённо хлопнула дверью и уселась прямо на землю, чуть подальше от горячего асфальта. Передо мной, на сколько хватало глаз, простиралось голубое поле васильков. – К чёрту всё! – крикнула я и побежала по цветам широко расставив руки. Уже не в силах затормозить, я заметила, что несусь на парня, лежащего в траве с широко открытыми глазами. Для меня это тоже было шоком. Я упала на

Случай на работе Это произошло в 70-е годы прошлого века. Я работал на заводе. Меня назначили заместителем начальника цеха. В связи с открытием предприятия начали проводить приём рабочих. Утром делаю обход по цеху вместе с начальником цеха. Подходит женщина лет 30-35 и спрашивает: – Хочу устроиться на работу комплектовщицей. – Нет свободных мест, всё занято. – Мне вчера ваш зам. Воронов обещал принять. Я уже хотел сказать, что я вот

– Какая свадьба? С каким духом? Нет никакого Догоды! – срывая голос, кричала мать. – Да как же нет-то, – вырываясь из ее рук, бормотала Яся. – Как же нет, когда люблю я его всей душой и сердце томной птахой трепещет, когда он рядом, – захлебывалась она слезами, выбегая в поле. – И я люблю тебя, – легким ветром прошелестело рядом. Нежное дыхание коснулось уха, щеки, согрело шею и отогрело