Конкурсы

– Маша, кто там следующий? – Александр улыбнулся ассистентке. – Одна наша старая клиентка. – Приглашайте. Маша вышла из кабинета и тут же вернулась. С подносом. На нём лежала грустная женская голова. – Анна Петровна! – удивлённо воскликнул психолог. – Что случилось? Месяц назад вы занялись самокопанием и явились ко мне разобранной на части, в двух тележках. А сейчас что? Самоедство?! Так от вас скоро ничего не останется. – Александр, […]

Войдя в магазин, он уверенным шагом направился к полкам с новинками. – Добрый день, – продавщица с интересом и опаской проследовала за покупателем. – Сегодня у вас как оно? – Кáкано. Бесильная пятница. – Бессильная? Могу посовето… Но он уже схватил книгу и вбросил себе в рот. – Вы прямо глотаете книги… Его волосы вздыбились весёленькой травкой, почки набухли и расцвели, из уголка рта весенним ручейком зажурчала слюна. Привлеченные травкой,

Ты щуришься, вчитываясь в меню. Зачем так внимательно? Разве это важно? Важно заказать неразумно много и не уходить, пока всё не съедим. Выбирай! И пусть наш обед длится вечно. Официант решил, что к нам подойдут: подставляет стулья. Отказываюсь. Уходит. Между нами все-таки остается стоять один – лишний. Мы смотрим на него, и каждый видит на нем призрак. Ты – не-меня, я – не-тебя. Подают. Этот обед заменит нам все обеды,

Босоногов проснулся червём. Вчера он активно участвовал в кастинге на участие в программе “Последний герой” с Есенией Общак в качестве развязной и неистощимой на выдумки ведущей. Блюдо с копошащейся кольчатой закуской Босоногов опорожнил в соревновательном раже за какие-то полчаса. Теперь он сам извивался, тело ходило спазматическими волнами, выталкивая наружу переработанный за ночь гумус. Конкурентка Людмила, активно поедавшая мадагаскарских тараканов, лежала рядом кверху лапками, сонно шевеля усиками. Да какое там –

Недоказательное утверждение Гиппократа. Формула: материальная пища+ духовная пища = ты. Жду гостей. Расставляю закуски на стол. Воображение гуляет, как недокормленное… Мишка весь сделан из колбасы. Ходит, размахивает колбасными руками, морщит свой колбасный рот. За ним бегает кремовая роза. Я с ужасом понимаю, что это- наша сладкая малышка Ася. Её остужает, поливая из горлышка, мама- в образе бутылки лимонада. Свиная отбивная под соусом оказалась Сережей – папой ребенка. Сережа, вихляя плоской

Ая со своим минипигом сидела на веранде летнего кафе, поедая свиной стейк. Напротив женщины находился веган Ян, в которого Ая была влюблена: – Хрюша – твой друг. Как ты можешь есть ему подобных? – вопросил Ян. – Молча. И ты не сиди голодным. Вон, хоть трюфель съешь. – ответила Ая. – Если мы есть то, что мы едим… то передо мной сейчас две свиньи, – задумчиво произнёс Ян, разжёвывая трюфель.

– Тебе отгрузят пожизненное! – со злобой говорил связанный. – Тебя же не посадили, – отвечал ему человек, приволокший его в подвал. – Суд оправдал! – За недостаточностью улик. – А у тебя их достаточно? – ехидно спросил пленник. – Когда тебя повяжут, у следствия их будет более чем… Один мотив чего только стоит! – Месть за убитую дочь – это мотив, – согласился пленитель. – С чего ты взял,

— Мейсон, что это? Кто приготовил? Лорд понюхал еду и скривился. — Сэр, прошу прощения. Это новая шеф-повар приготовила блюдо Вечности. Если перебороть себя и съесть, то будешь жить вечно, перестанешь стареть и наоборот, омолодишься. Лорд Фрагсон углубился в изучение мерзкой субстанции. Гадко зелёного цвета с синими пятнами. — А вы ели? А она? Приведите её ко мне! Хочу знать, из чего оно состряпано. В зал вошла, поклонившись, маленькая изящная

Как же я ненавижу печень! Тошнотворную вонь, горечь, прожилки. Бабушка варила эту дрянь полдня, а потом крутила на мясорубке и жарила из нее блины. Получался печеночный торт. Он высился на столе надгробием и покрывался такой же благородной зеленцой, как кладбищенские обелиски. Украшения-помидорки напоминали траурные венки, а завершала сей акт кулинарного вандализма жирная майонезная клякса. Но я ел его. Просто глотал. Не жуя. Не дыша. Не думая. Я же послушный. Я

Как же он устал! Левая рука, дрожа от напряжения, еще держалась. Пальцы потеряли чувствительность. Правой он судорожно хватал воздух, отчаянно пытаясь хоть за что-то ухватиться. На ноги не надеялся, не чувствовал, вялым грузом они тянули его вниз. Ночной мрак сгустился и, казалось, давил на него сверху. Сознание угасало и держалось на одной лишь только концентрации единственной мысли: “Вперед! Еще немного. Надо только подтянуть тело, не сорваться”. Чудовищным усилием он выбросил