Рассказ №1 Теплые окна

Основано на реальных событиях
– Так, Миша! Хватит препираться! Это взрослый фильм! – мама красила губы под тусклой лампочкой в прихожей. – Тебе нечего там делать. Займись лучше уроками.
Отец молча чистил мамины сапоги.
Я поплелся в комнату и для вида открыл ненавистный учебник русского.
– Картошка на плите! В холодильнике огурцы! – донесся мамин голос. – Нас не дожидайтесь – мы придем поздно, около одиннадцати…
Прямо в сапогах она прошла по коридору и заглянула в комнату.
– Делайте уроки, потом поужинаете…
– Мама, ты такая красивая! – запрыгала вокруг матери младшая сестра.
«Подлиза!» – подумал я.
– После ужина можете посмотреть немного телевизор, – голос мамы смягчился, – но что бы в десять были уже в кровати!
Несколько минут завершающих сборов: бряцанье ключей, визг молнии на отцовской куртке, тихое мамино «Сколько можно копаться?», и мы остались одни.
Алиса прилежно уселась за уроки. И что она там все учит? Делает ведь сразу приходя из школы, не откладывая. Я слонялся по комнатам: шкафы с пыльными книгами, выцветшие, местами порванные обоих. В ванной жалобно плакал протекающий унитаз. Было скучно. По телевизору какой-то надутый дядька рассказывал о внутриполитической обстановке в Китае – совсем не то, что интересовало меня в одиннадцать лет.
– Скукота-а-а! – проговорил я в слух.
Темный вечер начала декабря растворил в чернильной синеве дома, дворы и дороги с редкими фонарями. Темно и неуютно. Даже снег еще не выпал. Мерзлая земля застыла в ожидании. Тоска.
«Прошвырнуться что ли во дворе?»
– Алис! Пойду во двор – закройся.
В подъезде я дождался знакомого щелчка замка и тихого скрежета дверной цепочки.
– Никому не открывай! – дал я последние наставления через дверь.
– Хо-ро-шо-о-о! – нараспев ответила она.
В подъезде было темно. На нашем третьем, да и на остальных четырех этажах лампочки надолго не задерживались – воровали. Разбитые стекла маленьких оконцев кое-где закрыли фанерой, и с наступлением вечера плотный сумрак заполнял этажи. Тогда я еще не видел в этом ничего плохого – так было всегда, и другой жизни я не знал.
Остро воняло помоями, и я поспешил к лестнице – скорее на воздух!
Остатки листвы с чахлых деревьев уныло слетали под напором холодного ветра. В ржавых мусорных контейнерах, составленных возле лестницы, копошились кошки. По крайней мере я надеялся, что это кошки – никого не было видно.
Я задумчиво оглядел двор: лавочка без сиденья у подъезда. Как говорила Валентина Петровна: что бы не собирались наркоманы. Наркоманы предпочитали хоть и вонючий, но теплый подъезд и на лавочку никогда не претендовали. Песочница и давно не крашенная карусель, турники… Перед детской площадкой аккуратно припаркованные жигули – копейка.
Я любил машины и подошел посмотреть салон через окно: оплетенный мягкой проволокой руль, прозрачный набалдашник рычага переключения передач с красивым цветком внутри… У нас не было машины, но когда я вырасту у меня обязательно будет такой же красивый рычаг!
Сделал круг на карусели – она противно, с надрывом скрипела. Завывал ветер. Я поднял голову и посмотрел на наш дом: часть окон уютно светилась мягким желтым светом. Там, за окнами, было тепло и хорошо… Захотелось очутиться за этими теплыми окнами, в кругу семьи, а не стоять тут в одиночестве под завывание ветра.
Я еще послонялся по пустынному двору и отправился домой.
Только мой громкий стук нарушал подъездную тишину. Уже минуты три я колотил в дверь что есть мочи.
«Уснула она там что ли?» – злобно думал я, поочередно отбивая кулаки.
После очередной серии ударов перевожу дух. Легкий скрип подъездной двери. Кто-то вошел в подъезд. Шума открывающейся квартирной двери не слышно.
«Кто-то зашел погреться? Или очередной нарик?»
Тихое шарканье ступеней. Слишком тихое. Осторожное.
Что-то во мне напрягается, натягивается как струна! Мысль, как будто извне, мелькает у меня в голове: «В угол!». Я отскакиваю в противоположный, темный угол и замираю.
Тихие шаги в темноте. Кто-то поднялся на мой этаж. Тишина.
В окружающей тьме я различаю нечто более темное – высокое, взрослое тело на первой ступени у лестничной площадки. Тело бесшумно делает шаг и замирает. Холодный пот потек по спине.
Сердце колотится со страшной силой и можно было бы подумать, что все это мне кажется, но я четко различал силуэт незнакомца на фоне общего мрака. Происходящее казалось ночным кошмаром.
Тишина. Тело не шевелится – осторожно прижалось к стене. Даже дыхания не слышно.
Не мозгом, не умом и даже не сердцем – копчиком почувствовал я леденящий страх. Это было не похоже ни на что пугавшее меня до этого. С этим не могли сравнится ни страх посещения военного стоматолога, ни очередная двойка по русскому. Даже боязнь быть пойманным за кражей яблок из сада Заплаточника не шла ни в какое сравнение с происходящим… Мой разрывающийся от страха копчик кричал о чудовищной опасности. О чем-то таком, что разделит жизнь на до и после. О чем-то таком, что сделает не возможным никакое «после»…
Вечность мы смотрели на окружающую тьму. А потом тело привыкло к темноте. Слух его обострился и оно услышало меня! Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я видел, как медленно оно двинулось вперед…
Оглушительным громом хлопнула подъездная дверь. Веселые голоса послышались на первом этаже. Тело, прислушиваясь, насторожено замерло.
Где-то совсем рядом были люди! Настоящие, живые люди, и они могли спасти меня! Я чуть дернулся и хотел, было, закричать, как щелкнувший дверной замок вновь выкинул меня из мира приятных разговоров и теплого света в мир одиночества и ледяного ужаса.
Тело повернуло голову в мою сторону.
«Услышал!!!» – сердце рухнуло в пропасть. Горячая струя быстро побежала по ноге – я наделал в штаны.
Словно готовясь к объятьям, тело медленно развело руки широко в стороны и чуть присело.
Как загипнотизированный, я наблюдал, как оно не торопясь начинает движение в мою сторону – выхода нет!
Завороженный, обмочившийся, я с трудом сдерживал свое дыхание. В голове возникла картина: уютные вечерние окна нашего дома, теплый свет, забота и защита… Несколько мгновений окна стояли у меня перед глазами. В месте с окнами ко мне пришло осознание. Словно кто-то подсказал мне ответ на трудную задачу.
Я медленно вдохнул полную грудь воздуха и сделал два шага навстречу чернеющему телу и сразу быстро лег на пол. Бесшумно. Идеально. Пол вонял мочой и мокрой пылью, но я вжимался в него так как если бы это были объятия отца или матери.
Тело медленно шагало навстречу. Легкие налились жаром и разрывались в требовании: воздуха! Я видел, как его ноги поравнялись с моей головой. Чувствовал совсем рядом, немногим выше моей головы, его руку. Колокола били в голове, и благодаренье Богу, что оно не услышало этого набата. Тело не нащупало меня в темноте и прошло дальше к моему углу.
Бесшумно я поднялся и, по прежнему не дыша, быстро прошел к лестнице. Только на площадке второго этажа я позволил себе задышать вновь. Не знаю, поставил ли я рекорд по способности задерживать дыхание, но знаю точно, что это спасло мне жизнь. Это, и идея, пришедшая ко мне вместе с картиной вечерних окон. Идея, возникшая исподволь, независимо от моего желания.
Морозный воздух обдал мое разгоряченное лицо. Деревья радостно приветствовали меня поредевшими, уродливыми ветвями, и я тоже был несказанно счастлив их видеть.
Перескакивая через ступени, я в два прыжка миновал подъездную лестницу и бросился к одинокой копейке – единственному ближайшему укрытию. Ухватившись за задний бампер я переводил дух. Горло саднило, сердце собиралось выскочить наружу от напряжения. Я жадно хватал ртом ледяной воздух и никак не мог им надышаться.
Я провел за копейкой не меньше двадцати минут, внимательно наблюдая за подъездом, прежде чем дверь неслышно отворилась и наружу выскользнул высокий человек в длинном пальто. Воротник и низко натянутая спортивная шапочка практически закрывали его лицо – он так и остался для меня безликим ужасом.
Человек быстро спустился, отошел за мусорные баки и притаился. Мне не было его видно, но я знал, что он ждет.
Прошло еще минут пять, как я снова увидел фигуру в пальто. Он отошел от лестницы и, держась вплотную к дому, быстро ушел. Прошло уже больше тридцати лет, но я до сих пор четко помню высокую сутулую фигуру, скрывающуюся во тьме дворов.
Я просидел за машиной еще не меньше часа, прежде чем решился покинуть свое укрытие. Ноги мои одеревенели: от мороза или от мысли, что мне придется вновь вернуться в подъезд? Я не знаю. Я взлетел на свой родной третий этаж и стал барабанить в дверь, что есть мочи. Почти сразу же послышались быстрые шаги:
– Кто там? – тоненький, родной голосок сестренки.
– Это я, – стараясь унять дрожь в голосе я говорил спокойно.
Дверь открылась, и в светлом проеме я увидел заспанное лицо. Молнией я оказался в квартире и захлопнул дверь. Замки, цепочка – все было мгновенно закрыто. Я прижался к дверному глазку. Тьма.
– Что с тобой? – встревожено спросила Алиса.
– Ничего, просто показалось, – наигранная бодрость не убедила ее. Это было не важно.
Еще какое-то время я прислушивался к подъездной тишине и пытался что-то разглядеть. Руки мои дрожали.
С тех пор я не люблю смотреть на огни вечерних домов. Уютный свет окон меня больше не манит. Я благодарен ему, но не хочу его больше. Что было бы со мной, пройди высокое тело на несколько сантиметров левее? Я не знаю. Одно я знаю точно – что-то помогло мне там, что-то подсказало мне как действовать и спасло этим жизнь. Это – главное.