Рассказ №12 Мечта вернулась

Эта история началась, когда моему деду было около двадцати лет отроду. Именно – около. Точный возраст деда не был известен и ему самому. Дело в том, что он найденыш. Но не из тех подкидышей, что, в те жестокие времена, случалось, оставляли у порогов жилищ женщины, по каким-либо причинам решившие избавиться от обузы, но не желающие рожденному ими дитю погибели. Деда нашли в шлюпке с надписью «Лот», выброшенной на берег во время шторма. На вид определили, что мальчику от года до двух. Был он сильно ослаблен и выжил лишь по воле провидения. Наверное, именно слабость и спасла малышу жизнь, не позволив подняться на ноги и, при качке, вывалиться за борт. По понятным причинам нашли его люди, тесно связанные с морем. Люди уже не молодые, воспитавшие двух дочерей, к тому времени покинувших отчий дом, обретя семейное счастье где-то далеко на континенте. Решив, что мальчик дарован им самим морем, как защита и опора в старости, они взяли его на воспитание и обучили обширному списку морских ремесел. Имя Вук (волк), данное приемными родителями, должно было добавить малышу сил, чтобы выстоять в схватке с болезнью и смертью. Так и случилось.

***
Век приемных родителей истек, и оба они, один за другим, ушли в мир иной. К весне триста двадцать третьего года Вук снова остался наедине с морем. Только теперь в его распоряжении была не шлюпка с надписью «Лот», а малотоннажный парусный бот «Мечта», на котором они с отцом занимались каботажем и, время от времени, промышляли добычей артефактов погибшей цивилизации. Морские глубины в те времена хранили обломки утраченного прошлого в товарных объемах. А сохранность и качество предметов, в отличие от погребенного на континенте под тоннами пепла, ила и песка, были намного выше. Впрочем, этого добра и теперь на морском дне в достатке, но время успело превратить в хлам многое из того, что дед использовал в быту и продавал на барахолке.
В ту пору особенно ценились книги. И чем непонятней, чем замысловатее тексты, таблицы и рисунки они содержали, тем выше оказывалась их цена. Через руки Вука прошло множество книг, добытых с отчимом на Гнилых островах. Многие он прочел. Одни казались ему набором бессмысленных слов и странных знаков. Эти он сразу откладывал на продажу. Другие читал иной раз взахлеб, и не переставал дивиться великому множеству существ и сущностей, населявших когда-то землю и небо, машинам и механизмам, которые иногда использовали даже обыкновенные кошки. Погибшая цивилизация представлялась Вуку невероятной, непостижимой и волшебной. Думал он и том, что людям повезло гораздо больше, чем животным – они сохранили остатки разумности. А рыжий кот Гоша, например, который прижился на «Мечте» еще при отце, совершенно одичавший. Он даже еду выпрашивал гнусным мяуканьем, а не членораздельной речью. Но за удивительные книги почему-то дорого не давали.

***
Одни книги больше нравились девчонкам, другие – мальчишкам. А некоторые почему-то оказывались по душе и тем, и другим. Одну такую книгу Вук подарил Абигайль. Тогда у него и зародился план – как заполучить эту юную красотку в жены. Пока же родителям Абигайль безродный найденыш казался не самой подходящей парой.
Разработав до мельчайших подробностей план завоевания сердца Абигайль и склонения ее родителей к благословению их брачного союза, начитанный Вук позаботился и об информации, и достоверных ее источниках. Так, о том, что в кулпанских землях за мысом Гроз, куда он скоро собирался отправиться, в хорошей цене было подсолнечное масло, узнал от старика Блума – приятеля покойного отца, служившего, до недавнего времени, боцманом на шхуне «Лючия».
О том, что Абигайль прочла книгу и прониклась историей, в ней поведанной, Вук узнал от Нюрки-Юрки. То есть – от Нурьи, дочери корабельного плотника Иосифа. Эта пятнадцатилетняя то ли девчонка, то ли мальчишка – отдельная история. Случается так, что у возрастной пары рождается-таки долгожданный первенец, но не того пола, о котором они годами молили Бога. Это как раз тот случай. Нурья и по желаниям родителей, и по приметам, которых у будущих мамаш обычно уйма, должна была родиться мальчиком. Но что-то пошло не так, и на белый свет явилась она. Другой бы смирился, но только не Иосиф. Нурью он воспитывал как парня, как помощника в делах. А работал Иосиф в малом доке, занимался ремонтом судов. Плотником слыл от бога. Нюрка-Юрка, в мужской одежде, постоянно вертелась подле него, училась работе с деревом и уже самостоятельно создавала декоративные элементы. И ей это нравилось. Жили они с Абигайль по соседству. Не сказать, что дружили, но природа брала свое – общались, делились девичьими секретами. И про книжку тоже делились: Нурья, понятное дело, ее тоже прочитала.

***
В плане имелся еще один важный пункт, но проверки он не требовал. В кулпанские земли Вук собрался вовсе не маслом торговать. Трехтонный бот «Мечта» физически не мог принять на борт столько бочонков масла, чтобы перевалка этого груза в такую даль сильно превысила бы доход от привычного и спокойного каботажа. Овчинка не стоила выделки, – как говорит в подобных случаях торговый люд. Как и в книжках про пиратов былых времен, прочитанных Вуком, у него тоже имелась карта, указывающая место, где зарыт клад. Пожалуй, этот кусок ткани – единственное, что изначально принадлежало лично Вуку. Нарисована карта была на изнанке сорочки, в которую он был одет в тот самый день, когда море милостиво даровало ему жизнь, аккуратно выбросив шлюпку на песчаный пляж. Когда Вуку было около пять лет, отец нашел эту пещеру. Ради этой поездки бывалый мореход временно нанялся обычным матросом на шхуну «Лючия». Взять из кулпанского клада он тогда смог всего три книги. Однако за деньги от продажи этих книг, бот «Мечта» получил хороший капитальный ремонт. По словам отца, книг в пещере оставалось еще несколько сотен. Тем не менее, на повторную поездку в те места он так и не решился: слишком опасно.

***
Кулпанского королевства тогда еще не существовало. Пять крупных разбойничьих банд соперничали за право контролировать возникший при Великой катастрофе пролив. Дошло до того, что из-за грабежей и убийств торговые суда сопредельных земель стали обходить и кулпанский пролив, а заодно и мыс Гроз, десятой дорогой. Пиратам ничего не оставалось, как задуматься о наведении элементарного порядка. Они вынужденно сели за стол переговоров. Спустя три года после создания Союза пяти княжеств, Вук, тогда еще вместе с отцом, начал готовиться к тайному вывозу клада. Так что в целом план нельзя назвать спонтанным и оторванным от реальности. Просто абстрактная его цель уступила место иллюзорному образу юной красавицы – стоящей на палубе «Мечты» с широко распахнутыми руками, и теплый ветерок треплет ее распущенные локоны. Вук много раз делал зарисовки этого сюжета на доске углем или мелом, но следом всегда затирал рисунок. Никто не должен был узнать, и даже заподозрить, что сильный духом мужчина, которого уже успели окрестить Одиноким волком, на самом деле не так уж и одинок. Пока только где-то там – в глубине души, в мечтах.

***
Ранним мартовским утром бот «Мечта» встал в сухой док на очистку днища от наростов. Иосиф взялся полностью осмотреть судно. Если потребуется, усилить соединения, заменить подгнившие элементы, проверить такелаж. Вук решил заодно изменить название бота на «Секрет». Иосиф безразлично пожал плечами: мол, хозяин – барин. Кот Гоша, что бы он понимал, вдруг заорал так, словно его не кормили целую неделю. Нурья взяла кота на руки, погладила. Обычно Гоша вырывался и царапался, попадая в чужие руки. Но не в этот раз. Он притих, заурчал и, устроившись поудобнее, прикрыл глаза.
– Не меняй «Мечту» – плохая примета, – сказала Нурья. – Видишь, кошка тоже не хочет. Как ее зовут?
– Гоша, – сказал Вук, усмехнувшись. – Кот он. Вот и бот тоже должен иметь мужское имя.
– Глупости говоришь, – сказала Нурья с обидой в голосе, расценив ухмылку Вука, как насмешку над собой.
– Почему? – спросил Вук.
– Потому что глупые желания не исполняются, – сказала Нурья.
– Ничего не понял. Ты о чем?
– О том, что книжки ты читать не умеешь. Тоже мне, «Секрет». Глупый ты, Вук, – сказала Нурья, опустила Гошу на палубу, развернулась и ушла помогать отцу.
– Чокнутая, – шепнул Вук, и направился сообщить Абигайль о скором выходе в море.

***
Весна в тот год случилась ранняя. Снега в городе не осталось совсем, земля просохла, ходить стало легко и приятно. День выдался теплый, ласковый, небо уже стало высоким и ясным, почти как летом. В городском саду играл духовой оркестр, свободных мест на скамейках не оказалось. Вук и Абигайль гуляли по мощеным дорожкам парка, бродили по набережной, стояли на горбатом мосту, наблюдая, как река несет свои мутные весенние воды бескрайнему вечному морю. Незаметно вечер приглушил естественное освещение и добавил огней искусственных.
– Год, от силы – полтора, не больше, – говорил Вук. – Наш дом будет каменным, в два этажа… Вон там, где ручей впадает в реку. Тебе нравится место?
– Нравится, – сказала Абигайль, пожав плечами.
– А вон там мы построим большой причал. Вымостим к нему дорогу… – с азартом Вук описывал будущее.
Абигайль слушала, кивала и улыбалась. Она хотела что-то сказать, вставить что-то своего, но Вук не умолкал, потому что планы у него были грандиозные – на долгую и счастливую жизнь.

***
С восходом солнца в первых числах апреля бот «Секрет» отвалил от причала и взял курс на мыс Гроз. Путь не был легким. Особенно для одиночного плавания. Но ясная цель, которая движет молодостью, способна на многое. На пятые сутки, усталый, но довольный собой, Вук принял швартовы в порту прибытия. Хаба уже тогда была одним из крупнейших портовых городов региона. Здесь сходились торговые пути с юга на север. Образованный разломом пролив позволял экономить более месяца пути и, по понятным причинам, привлекал не только караваны сухогрузов, но и лихих людей. Союз пяти княжеств к тому времени полностью сформировался. Порядок в окрестностях мыса Гроз наводился сильной княжеской рукой. Но пройдут еще десятилетия, прежде чем Хаба станет привычной «тихой гаванью».
Сходу отправиться в места, где в недрах пещеры хранились книги, Вук не мог. Любое отклонение от охраняемых княжеским флотом маршрутов было крайне опасным. Единственное, что гарантировало относительную лояльность вольных пиратов – это личная месть княжеской дружины за смерть и имущество человека, пользующегося особым расположением властителя. Знаком такового расположения служила байса – нашивка, выполненная из меди, из серебра или из золота. Даже интуитивно понятно, что княжеское расположение, равно как и месть, имело четко определенную цену и разряд. Получить, а точнее – купить байсу иноземцу позволялось не ранее, чем через год после прибытия в княжество. Дополнительных условий соискателю выдвигалось еще много, но Вук не считал их существенными. Главное, и он знал это еще до прибытия в Хабу, что раньше, чем через год, клад ему, хоть из штанов выпрыгивай, вывезти не удастся.

***
Бочонки с маслом, которые привез Вук, ушли с молотка минут за двадцать. С торговлей прибывшим извне барахлом в порту Хабы все было отлажено, как в работе часового механизма. С фрахтом на местные каботажные маршруты проблем тоже не возникло. Небольшие боты, вроде «Секрета», были востребованы мелкими торговцами и людьми, занятыми разного рода изысканиями. С одним таким человеком, благодаря коту Гоше, Вука и свела судьба. Имя нанимателя показалось Вуку несерьезным. Однако сам Гуслик выглядел вполне респектабельно, говорил спокойно и уважительно, не поминал чертей, якорь и прочие морские ругательства. Проходя по причалу, Гуслик заметил на одном из ботов кота, остановился, обратился к шкиперу. Выяснилось, что однажды у инженера, коим представился Гуслик, случилась неприятность с грузом во время перевозки: мыши испортили что-то важное. Увидев дремлющего на борту «Секрета» Гошу, инженер понял, что нашел средство от подобных рисков.

***
Первое время Гуслик сыпал словами, смысла которых Вук не понимал. Тем не менее, платил инженер исправно, а маршрут его мелких перевозок был однообразен – из Хабы в Полис, из Полиса в Хабу. Конечно, Гуслик был лишь одним из множества людей, с которыми на чужбине работал Вук, но знакомство с ним имело последствия. Скоро Вук научился понимать инженера. Не потому, что тот изменил свою лексику в угоду перевозчику, а как раз наоборот, сумел подтянуть уровень образованности Вука.
– Послушайте, Вук, я могу много узнать о вашем родном городе, если вы всего-то сообщите мне, сколько в порту доков, – однажды в пути, от скуки заявил Гуслик.
– Вы шутите? – не поверил Вук, но ради поддержания беседы сказал: – Четыре: два малых и два больших.
– Значит, – задумавшись на мгновенье, сказал Гуслик, – в вашем порту около сотни судов. Большинство из них малотоннажные боты, тендеры, куттеры. Из этого вытекает, что в вашем городе, друг мой, проживает примерно десять тысяч человек. Больших мануфактур у вас нет. Все жители, так или иначе, связаны с морем или оказывают услуги морякам. А это значит, что в городе есть с десяток кабаков, пять или шесть парикмахерских, столько же портняжных и сапожных мастерских…
– Откуда вы это узнали? – удивился Вук.
– Это все элементарно считается, исходя из той присказки, которую вы любите повторять – «овчинка выделки не стоит», – смеясь, ответил Гуслик. – Вот когда «не стоит», тогда и нет таких профессий в городе. Понимаете, о чем я? Ради эксперимента, спросите у сапожника, сколько заказов в месяц ему нужно, чтобы прокормить себя и своих детей. После умножьте это число на двенадцать и еще примерно на пять. Так и узнаете, сколько жителей могут содержать одного сапожника. Все просто, Вук. Очень просто и очень сложно одновременно. Но о сложном, как-нибудь в другой раз, друг мой.
И «другие разы» были. Их не могло не быть, потому что год – это целая уйма времени, чтобы болтать на разные темы. Но занимался Гуслик вовсе не подсчетами сапожников, а собиранием знаний и предметов погибшей цивилизации. Собирал не для забавы, а, как он говорил – воссоздания. Обещал показать самоходное судно, движущиеся при помощи керосиновой паровой машины. Сказал, что если испытания на судне пройдут успешно, такие машины попробуют строить для мануфактур. Но «сложное», которое Гуслик называл экономикой, вряд ли пока позволит реализовать задуманное: небольшому производству дешевле и проще использовать силу течения реки, а то и впряженного в карусель ослика.

***
Медную байсу Вук купил только к июню следующего года. Люди, которые их продавали, долго морочили голову, пока все тот же Гуслик не подсказал поторговаться с ними: дать полторы, а то и две цены. И да, быстро сошлись на двух ценах. Тонкую медную пластинку с изображением князя, Вуку вручили немедля. Однако вопреки опасениям, с вывозом книг из клада никаких проблем не возникло. Никого Вук не встретил ни на пути туда, ни – обратно. А остров и вовсе оказался необитаемым. Люди, которые населяли его, видимо, просто ушли на «большую землю». Вуку стало немного обидно. Выходило, что он потерял целый год, и зря покупал втридорога бесполезную байсу. Хотя, он не исключал, что ему просто очень повезло.

***
Гуслик не спрашивал, откуда у Вука столько книг. Умные люди о таких вещах предпочитают не говорить вовсе, если хотят купить все по сходной цене. Конечно, Вук не знал цену своему сокровищу, но Гуслик предложил весьма неплохую сумму за все сразу. И Вук с радостью отдал бы книги за предложенное золото, на которое, откровенно говоря, даже не рассчитывал. Но довольно скоро Гуслик понял, как был не дальновиден, повышая уровень образованности своего перевозчика. Пришлось инженеру удвоить цену.
На этом все свои дела в кулпанских землях Вук счел завершенными. Пора было возвращаться домой. Оставалось только зайти в текстильную лавку и выбрать алую ткань для паруса «Секрета». Он уже видел себя на рейде родного порта под надутым ветром алым парусом: все, как в той книжке про Ассоль и капитана Грэя.
На прощанье Гуслик сдержал обещание, показал самоходное судно Вуку и предложил познакомить с капитаном и его молодой женой.
– Знакомьтесь, друг мой, – сказал Гуслик, указывая на человека в белом офицерском мундире и молодую женщину около него. – Капитан Чарльз и его супруга Абигайль.
Гром среди ясного неба – это мелочь, в сравнении с тем, что в этот момент испытал Вук.
– Мы знакомы, – не слыша собственного голоса, сказал он, и вышел прочь из кают-компании.
Больше в своей жизни Вук ни разу не встречал, ни Чарльза, ни Абигайль.

***
Прочитай он эту книгу хотя бы несколько дней назад, Вук счел бы ее очень хорошей и даже замечательной. Но не теперь. Сначала он не мог понять, что именно неприятного нашел в Золушке, в Принце, во всей этой истории. Он долго думал над этим, лежа в каюте и глядя в потолок. Лишь пришедший под утро сон расставил все по местам. Приснилась Вуку хрустальная бригантина, по форме напоминающая женскую туфельку. И паруса у бригантины были алыми. И он, Вук, стоит на мостике этого роскошного корабля, смотрит в бинокль на город, на порт, на вельбот, отходящий от причала. А в том вельботе, широко распахнув руки, стоит Абигайль. Ветер треплет ее распущенные волосы. Но курс вельбот держит вовсе не к хрустальной бригантине с алыми парусами, а к мрачному чудовищу, похожему на самоходную печку, из трубы которой валит сизый дым. Ведь на борту этой плавучей печи Принц – молодой, красивый, богатый – настоящий, из крови и плоти, с замком и всем прочим, что полагается иметь принцу крови…
«Глупый ты, Вук, – слышался ему во сне голос Нурьи, – книжки читать не умеешь».
Книжки ли? – то ли спрашивал он во сне у Нурьи, то ли наяву сам задавался вопросом, ответ на который теперь знал наверняка.

***
К полудню того же дня Вук принял на борт груз из тюков с тканями, дабы не идти порожним в родной порт. А с восходом солнца следующего дня бот «Секрет» отвалил от причала Полиса. Путь предстоял длинный и утомительный. Вук привык управляться с ботом в одиночку. В этом не было особой проблемы, когда речь шла о коротких переходах. Впрочем, грузы обычно сопровождали люди бывалые, для которых несколько часов вахты у руля не составляли большого труда. В крайнем случае, если попадался человек в морском деле не сведущий, с него достаточно было вовремя разбудить Вука. «Секрет» же тем временем дрейфовал или стоял на якоре. На больших глубинах в открытом море с отдыхом возникали проблемы. Это хорошо, если море спокойно и по пути нет сильных течений. Можно лечь в дрейф и вздремнуть какое-то время, не опасаясь налететь на рифы, которых в тех местах хватало. Первые четверо суток Вук так и поступал. Однако короткий и тревожный сон не мог заменить полноценного отдыха. К тому же эта случайная встреча с Абигайль не отпускала его. Злость и обида терзали, не переставая. Это не могло не сказаться на общем самочувствии. Вук устал, вымотался, и уже с недоброй завистью поглядывал на кота Гошу, который, казалось, просыпался лишь для того, чтобы перекусить.

***
Вечерело. До родного причала оставалось несколько часов хода, когда небо заволокло тучами. Вук спешно убрал парус. Кот Гоша, почуяв беду, прошмыгнул в каюту, явно не желая видеть ярость бушующего моря. Стемнело быстро. Маленький бот то взмывало ввысь на гребень волны, то обрушивало в самый ад, накрывая сверху потоками, способными смыть все, что находилось на палубе. Опрокинет или разобьет о скалы – это единственное, о чем в том момент думал Вук. Выжить в такой шторм он уже даже не рассчитывал. Впрочем, не сильно он и переживал по этому поводу. Жизнь потеряла для него всякий смысл.

***
Вук лежал на кровати в доме, в котором вырос, который был ему родным и единственным. Здесь он знал каждую трещинку, каждую скрипучую половицу. И жил он теперь лишь воспоминаниями. Ему слышались голоса приемных родителей, соседей и просто прохожих: будничные голоса из прошлого – из детства, из юности. Они переговаривались между собой о чем-то повседневном: о сорняках на грядках, о новом рецепте пирога, о заготовке дров на зиму…
Как он сюда попал, Вук знал лишь по рассказам. Последнее, что он помнил сам – полосы молний, разрезающие небо и громкий, заслоняющий шипение ветра и громыхание грома, скрежет и хруст ломающейся древесины. Помнил, как его, будто тряпку, вышвырнуло за борт и ударило обо что-то твердое. И все. И мир исчез, чтобы вернуться вновь здесь, в этом доме, на этой кровати.
Вук не понимал, почему море во второй раз отказалось принять его, зачем снова выбросило на песчаный пляж. Он потерял все, что у него было – Абигайль, бот, груз, ларец с золотыми монетами, вырученными за время работы на чужбине и от продажи книг, кота Гошу. Он остался один – с переломами ног, чахнущий от неведомой болезни, пожирающей изнутри плоть и душу.
Много знакомых лиц мелькало в доме, когда он вернулся в этот мир: приходили посмотреть на него, подбадривали. Иосиф обещал узнать, что случилось с «Секретом», можно ли его поднять и починить. Какое-то время забегала Нюрка-Юрка, заносила сетку яблок или картошки, и сразу убегала в док: некогда ей. И след их всех простыл – ни Иосифа, ни Нюрки. Месяц уже, кроме пожилой соседки, что взялась ухаживать за ним – никого, ни души. Или даже больше месяца. Вук потерялся во времени. Оно стало ему безразлично, как и собственная жизнь.

***
Тем утром сердобольная соседка принесла жареной рыбы и огурцов.
– Встань, поешь, – сказала она. – А я к причалу схожу. Там переполох какой-то – на причале-то. Пойду, узнаю.
Едва она договорила, хлопнула входная дверь, в дом влетел запыхавшийся Санька – соседский мальчишка лет восьми.
– Дядя Вук, там «Мечта» на рейде! «Мечта» вернулась! – сходу выпалил он.
Настолько неожиданно это прозвучало, что Вук невольно вздрогнул. Он с недоверием посмотрел на мальчишку и потянулся за костылями. Санька бегом схватил со стола бинокль, подал.
– Вот, возьми, дядя Вук. Смотри, с крыльца видно будет.
Вук вышел за порог, прислонил костыли к поручню, поднес к глазам бинокль. К причалу, действительно, подходил наспех подлатанный бот. Надпись «Мечта», прикрепленная к борту, была той самой, что красовалась там до переименования судна. У руля, как бывалый книжный шкипер, дымил своей крючковатой трубкой Иосиф, а впереди на палубе, у самого носа «Мечты», стояла, широко распахнув руки, прекрасная незнакомка в длинном белом платье. Ее распущенными волосами играл ветер. Это был тот самый образ, что Вук не раз рисовал в своем воображении. С одной лишь разницей – у ног этой девушки сидел кот Гоша, живой и невредимый. Вук, потряс головой, пытаясь прогнать наваждение, протер стекла бинокля, снова поднес к глазам, навел резкость.
– Быть не может! – прошептал он. – Это же Нурья!
– Она красивая, да, – сказал Санька.
– Не то слово, Санька. Она прекрасна! – воскликнул Вук, и добавил чуть слышно: – А я глупец.

***
Но это еще не вся история. Бот «Секрет» напоролся на скалы, которые называют «Пальцы дьявола», и не затонул он по той лишь причине, что лег на палубу погибшего корабля. Называлось то судно – «Лот». Это был тот самый «Лот», в шлюпке с которого много лет назад нашли малыша Вука.
Через несколько лет, после описанных событий, на верфях Полиса, при закладке своей первой шхуны, Вук попросил Гуслика дополнительно установить на нее небольшую паровую машину. Дед хотел назвать шхуну в честь бабушки, но она воспротивилась и настояла на имени – «Мечта».
А еще бабушка Нурья, взяв с меня обещание, что не расскажу об этом деду, пояснила: «если ты что-нибудь нарисуешь углем на доске, а после смажешь все тряпкой, то знай – доска сохранит твой рисунок в виде царапинок. Не великий труд ополоснуть доску в чистой воде, и картинка снова проявится потому, что вымыть уголь из оставленных им же царапин невозможно». Так что моя бабуля была не только красавицей, но и редкой умницей. Уж она-то умела правильно читать не только книги погибшей цивилизации и мысли дедушки Вука, но даже его затертые рисунки. Потому жили они вместе долго и счастливо.