Конкурсы

……Философия дивертисмента, Гордая Индивидуальная Самость, совокупляющаяся со всеобъемлющей пустотой и наполненностью ДО- до – до — дин-дон — было – было – было, и РЕ- инкарнирует в многочлен обертонов – нов – нов — МИ- истерию мерца – ца – ца – ния медиант – ант – ант: ФА- (була) – ла – ла — ядро плагальности — субдоминанта, портал к верхнему тетрахорду – ду – ду, преддверие трезвучия – […]

Сидит с планшетом на бережке Алёша, курсы изучает «Кроль для чайников», а удочка с лодочки сама удится. Ивняк врасплох закосомордился: хрум, плюх, чвак – удочка в воду, а лодочка на воду. «Ага, попалась!» – кричит щука, и давай гнать лодочку по течению. А лодочка вопит, сопротивляется: «Врёшь – пупок развяжется». Побежал Алёша к Лизке за помощью. Он-то бежит, а время стоит: «Ноги в руки, Лизка! Там искусное с искусственным борются!»

– Я хочу вложить деньги в произведения искусства. Мне нужна консультация. Ляля бросила оценивающий взгляд на потенциального инвестора. Не олигарх, но нагреть лоха тысяч на сто можно. – Рада помочь, – хищно улыбнулась Ляля. – Вот, рекомендую. Художник Цинидзе. – И она указала на квадратное зеркало в широкой чёрной раме. – Шутите? – изумился инвестор. – Это же обычное зеркало! – Ничего подобного! Актуальное искусство – мультижанровый лохоизм. Ляля бережно

– А нам точно стоит идти? – пропищал Трус и поправил свой неровный черный цилиндр, норовящий все время съехать на бок. – Тю, а ты не слышишь, как молчит Солнце? Выходит, наши его пленили! – возликовал Многие и Один. – Ждем, покуда ворох сгоревших страниц не разнесут по дороге. Вот тогда и пойдем. Но гарью так и не запахло. Вместо этого, где-то за кулисами, на сцене очередной реальности, Силачи скрещивали

Тонкие иглы пронизывали пространство и, в местах соприкосновения, всходили ароматные ростки полыни. Яркий диск Солнца своими лучами ласкал израненное пространство и горячим прикосновением уничтожал несчастные ростки. Они плавились и стекали на кончики игл, где пропадали навсегда. Никто не хотел умирать, но Солнце так ласково, и так хочется ему понравиться. Ростки снова всходили и, распрямляя свои листики, надеялись на счастливый исход. Но, скоро все иглы были собраны в игольницу и наступил

Бреду́, теребя рыбий мех перпендикулярно горизонту и остервенело вгрызаюсь в речную жижу. Бред мой ломает стереотипы зубов и крошит пух крыльев, пропитываясь по́том Луны. Пот растекается ручьями по столу Времени. Бремени ночи никто не вынесет на заезженной пластинке отупевшей от метаний реки: движется-не движется-движется… Контрацептивы из жидкого серебра? Сера накопилась в бра… Откуда в светильниках сера? Не иначе Нечистый насыпал этой ночью под ухмылки лунного бельма. У ночи мания размножения?

1.1. Облако-шар облокотившись на чёрную тучу из черепов скатилось по скользкому склону с клинком деревянным и намочило намеренно ноги наместника Бога измерившего пьяному по уши. 2.7. Без вины увеченный с вином за пазухой наблюдал увенчанный лаврами наколотыми за шароварным облаком и морем немереным где тонули старые калоши говорливые выплывая с норовом с укорами с обедов безобидных. 3.8. 3.9. […] 5.3. Обмелело море шиной промычавшей на бордюр обмелённый мамой прокричавшей и

Когда-то жизнь казалась бесконечной. Упавшей синей восьмёркой, тонкой лентой Мёбиуса. Привыкаешь к её тягучим полукруглым очертаниям. Без устали несёшься в этом жизненном ралли. Поворот за поворотом. И не думаешь, что однажды придётся остановиться. Стать чёрной точкой ровно посередине перекрёстка. Я не стал точкой. Я – серая горизонтальная прямая на белой больничной кушетке. Рот – нитка. Глаза – сломанные крылья. Вокруг меня всё живёт: круглые розовые беседы, острые болотные склоки, ребристые

Брызги Когда белые хлопья становились водой, женщина в золотых журавлях принесла разное. Кусок мертвой ветки с цветным и ярким, тихую просьбу и теплое обещание. И звенели колокольчики, и сандал торжественно окутывал. Когда розовые лепестки ныряли в воздухе, пришли новые. Они принесли дым, колючий металл и крики, что застыли в неподвижных телах. И пели вороны свои песни, и падали цветы в красные лужи. Когда желтые листья встречались с землей, под ветвями

Председатель худсовета подошёл к картине и провёл пальцем по синей русалке с мужским лицом и хвостом павлина. – Я не сказал, что картина номинанта мне не нравится. Просто хочу уточнить некоторые детали. Дама с дымящийся сигаретой в полуметровом мундштуке демонстративно закатила глаза. – Мы не будем объяснять худсовету, почему у русалки небритый подбородок и волосы на груди. – Сказала она, стряхивая пепел с юбки на пол. – Это сублимативный взгляд