Конкурсы

Мысли дезорганизованной толпой лезли в простерилизованную алкоголем голову барона, не давая сосредоточиться на плескающейся в бассейне блондинке, не сумевшей надлежащим образом упаковать прелести в купальник бикини, не рассчитанный на такую красоту в верхней и нижней частях. «Почему титул, болезни и дурные привычки передаются по наследству, а должности нет? – подумал он, прикидывая перспективы с блондинкой. – Отчего я не наследник цыганского барона, окружённый зажигательными танцовщицами с кастаньетами? Или на худой […]

Барон открыл глаза и вздохнул. Какая-то неприятная мысль, помимо похмелья, не давала ему покоя всю ночь и омрачала чудесное утро. Он перебрал источники проблем. Деньги? Для него это не проблема. Дела? У него круглый год каникулы. Женщины? Никого на горизонте. Хотя… Конечно! Его лучший друг Джеймс сегодня женится. Да ещё и на красавице! А, значит, окажется под каблуком, и ему будет не до игры в бридж, ставок на скачках и

Барон Густав фон Швальце расположился на открытой веранде родового поместья. Внизу плескалось море, слышались крики чаек. Барон смаковал пино-мочадо урожая 1912 года и был почти счастлив. – Привет, это я! – послышался тонкий голосок. – Кто я? – Твоя печень. – Иди в жопу, – посоветовал барон, в жилах которого текла кровь мятежной прапрабабки – фрейлины при дворе Иоанна Грозного. – А вот не пойду. В боку укололо. Это был

Юзик с Софой сидели на скамейке, наблюдая за прохожими. — Юзик, а шо вы знаете за цены на круизы? — А шо я могу знать? Я не тур агент, а барбер. Но могу спросить свою соседку Майру. Она всё знает, потому что это её гишефт делать всем знакомым хорошие дилы на круизы. А какой вас интересует? Багамы, Бермуды , Карибы? — Даже не знаю. Просто подумала, что все едут. Может

– Послушай, зачем тебе отпуск? Какой отпуск? Чем тебе не живётся? Ни лопатой грести. Ни бумажки перебирать. Всех делов – пой, гуляй, ходи колесом. На военную службу не призывают. Где начудишь что – свои прикроют. Я, опять же, авторитет не из последних. – А я бы в Эрмитаж сходил. Диккенса в библиотеке почитал. Напился бы, в конце-концов, чего-нибудь возвышенного, чтобы голова ясная, а в ногах лёгкое томление. Посмотрел на закат

Азри сидел в своём потёртом кресле дома ветеранов и вспоминал былое. “Облачный столп”, “Нерушимая скала”, “Железные мечи” и ту, самую последнюю. Как не хватало снабжения, как обжимался с Ариэль в окопе: “Ох, как она была мила. Даже с заменой каски из кастрюли.” Потом наступление из окопа, ракета, вспышка света. И всё. “Стоп, нет, не было, и всё” – подумал он. Над журнальным столом всплыло письмо от внуков. Опять лето, они

«Барон открыл глаза и вздохнул…» Литературный негр или, по-иному, писатель-призрак отшвырнул прочь клавиатуру, вскочил со стула и забегал по комнате, роняя предметы. «Какой барон?! – думал он в отчаянии. – Какой, нафиг, барон?!! Со шпагой?.. Цыганский?.. Оружейный?.. Алкогольный?.. Они там в редакции совсем «ку-ку» так темы задавать? А этому-то что?.. У него деньги, слава, негр пишущий за него… Напиши, говорит, что-нибудь. Что-нибудь!.. Мне мозги парить, а он в Сен-Тропе сейчас

Марти Сью натянул на лицо пленительную, но безжизненную улыбку, отчаянно пытаясь сдержать слезы. За фасадом его самодовольного имиджа скрывалась одинокая душа, похожая на пыльный чердак давно умершего дедушки. Он стоял на сцене. Они кричали. Хлопали. – Ты лучший из нас, Сью! Мы тебя любим! – кучерявая Маша размахивала самодельным плакатом, сидя на плечах отца. О, как хотелось взреветь: “Да посмотрите же на меня внимательно! Я всего лишь жалкий, надутый пузырь,

Серега Строганов работал санитаром в морге. Туда его через знакомых пристроил дядька. Работа была грязная, но денежная. А что контингент молчаливый и обстановка удручающая – так, человек ко всему привыкает. Серега стеснялся своей профессии. На тусовках в клубах, знакомясь с девушками, врал, что он – сын олигарха. Благо, имеющиеся деньги помогали поддерживать миф. Однажды Серега встретил Её. Хрупкая блондинка в голубом платье изящно двигалась на танцполе. Светлые волосы удерживал милый