Рассказ № 15 Классика современности

Не то чтобы Санек был подкаблучником, но дни, когда жена куда-нибудь сваливала, ему определенно нравились больше, чем все остальные. А если эти дни складывались в недели! Это же чистый кайф! Прямо отпуск!
Венцом такого отпуска становились выходные. Иногда, двое выходных, – когда уж очень везло.
Пятница всегда проходила классически. Санек так и говорил друзьям:
-В эту пятницу у меня классика. Так что, милости прошу.
Он покупал самолучшее разливное пиво, проходя после работы пару лишних кварталов, не щадя ног и аккуратного брюшка. В супермаркете щедро насыпал в пакет развесных креветок, сгребал с полок колбаски и сверх этого набирал всякой мелочевки – чипсы, сухарики, орешки.
Эта пятница обещала стать совершенно такой же классической, как и прочие. Единственное, что ее отличало – Санек взял вместо пива местной варки пару ящиков баночного немецкого из супермаркета. Жара изничтожила его волю к дальним походам. В конце концов, с немецким будет даже куртуазней, решил Санек.
Друзья пришли в назначенной время. Леха – маленький, подвижный, смешливый и Костян – крупный, суровый, тяжелый на слова.
К этому времени на столе уже стояли отмытые до блеска бокалы, тарелки с горячими, треснувшими по натуральной оболочке, колбасками. В центре – большое блюдо, погребенное под ощетинившимся креветочным курганом – мягким, белесо-розовым. Маленькие плошки с орешками, сухариками и чипсами расползлись по сторонам, оказавшись в опасной близости от края.
Начали потихоньку, потягивая из запотевших бокалов, потроша креветки, постепенно пропитываясь аппетитным мясным ароматом и странно привлекательным рыбно-креветочным духом.
Разговоры велись незамысловатые – работа, жара и прочая повседневщина. Впереди их ждал спорт, жены и кульминация – политика. После чего приятели, уже порядком хмельные, расслаблялись, выпустив пар, и досиживали вечер, лениво перебрасываясь скособоченными нетрезвыми фразами.
В этот раз Санек подготовил особую тему для политических дебатов. И вот, когда футбольные баталии отгремели, помянутые не к ночи жены забылись, а правительство, чиновники, и сам президент были вызваны на ковер, он тихонько, щуря глаз, спросил:
-Народ, а вот прикиньте, что оказались вы с президентом один на один, так чтоб никого больше вокруг. И не на минуту, другую, а так чтоб подольше. Что бы вы сказали? Так чтоб до него дошло , наконец, что не все гладко в датском королевстве.
Леха сразу возмутился:
-Да конечно, так и останешься с ним вдвоем. Держи карман шире. Нужны мы ему. Да он когда приезжает, полгорода оцепляют.
-Ты чего завелся? – Санек звякнул краем бокала о бокал приятеля. – Я же гипотетически. Вот представь. Приехал он ваш завод осматривать, и, вдруг, авария. Крыша рухнула, и тебя с президентом завалило, так чтоб не насмерть, но и так, чтоб быстро не добраться. Вот чтобы ты ему…
-Да че ему на заводе нашем делать? – Леха не дослушал. – Подсчитывать выход деловой древесины с кубического метра кругляка? Мы ж не оборонка.
Хозяин застолья только тяжело вздохнул и сделал добрый глоток пива, задумавшись как бы попонятней донести мысль.
И тут заговорил второй гость:
-Ох, я бы ему сказал. Хрен бы он забыл потом. Так чтоб до него дошло, что народ в стране выживает. Он же привык к своим олигархам, не понимает же, что простые люди замучались от нищеты. Рассказал бы, как на пенсию замечательно живется. Про единую эту, про ворье кругом. Да все в красках, мать его, – Костя ожесточенно шелушил креветок и, говоря, автоматически закидывал их в рот.
Санек оживился, это уже больше походило на разговор. Сам-то он давно речь отрепетировал и ждал только случая ее приятелям преподнести.
– Ага, рассказал бы. А он бы тебя так и слушал. Угу. Держи карман. Надо оно ему больно, –Леха ухмыльнулся и разлил по бокалам. – Это предпоследняя, если что.
– Да куда б он делся? Это с охраной все борзые, а один на один я бы объяснил. Легко, -Костян положил на стол изрядный кулак.
– Это ты сейчас так говоришь, а при встрече бы, небось, заюлил – господин президент, да господин президент. Сказки тут рассказываешь, – Леха начал заводиться и Санек решил – пора!
-Так, давай без драк. Смотрите, какие основные претензии у людей? Маленький доход? Так? Все деньги идут олигархам? Правильно? Изменить образование и медицину?
-И еще ворье это пересажать, – перебил его Костян.
-Правильно! И коррупцией заняться всерьез! – хозяин застолья заулыбался. – Получается – пенсии, зарплаты, образование, медицина, олигархи и коррупционеры. Делов-то! Только, думаете, он этого не слышал? На всех этих линиях одно и то же перемывают, а толку? Тут ведь вопрос не только в том, что, тут ведь еще надо понимать, как! Секете? Чтоб он понял, наконец, что народ устал, не верит ему, что не вспомнят добрым словом через пару десятков лет.
Гости слушали – один, хмурясь, перекатывал в пальцах орешки, другой –, иронично улыбаясь, отхлебывал пиво.
– Надо сказать, что ругают его, – продолжал Санек. – И не только в интеренете, но и на кухнях, в автобусах, на лавочках. А главное, знаете что?
Санек взял паузу и продолжил:
-Главное, пояснить , что народ устал от лицемерия! Сказать, что пора прекращать этот цирк! Ведь как у нас все? Живем, вроде, при демократии, а на деле получается опять царская власть или правящая линия партии. И снова маленькие людишки слова не имеют, из всех утюгов одно, а на деле совсем другое. Надо вернуть людям веру в справедливость, чтоб не было этой раздвоенности, апатии. Чтоб они поверили в себя и в страну! Чтоб если демократия, так демократия, чтоб по телевизору и в жизни все сходилось. Тогда и доверие будет.
Костян хмуро молчал. Леха отодвинул от себя пустой бокал:
– Развел ты тоже демагогию, Саня. Надо то, надо се. А че надо, так я и не понял. Последняя мысль, конечно, верная. Надоело это вранье, смотреть уже тошно на все это, руки опускаются. В натуре, уж определился бы – президент или царь. Эх, чет я захмелел. Пора домой, пожалуй.
– Так подожди, я ж не все еще, – Санек хотел много чего сказать, но теперь и сам понял, что получается не очень. Не хватало убедительности.
-Зато пиво все, – приятель встал. – Костян, ты со мной? Сейчас таксо вызову, пока покурим на воздухе.
Хозяин остался один. Недовольный. Вроде, все так дельно и четко в голове выстраивалось, а сказать ничего толкового не вышло.
Его слегка мутило, и он сразу лег спать. Через форточку доносился голос Лехи, размываемый накатывающим сном. Мысли снова приходили в порядок и выстраивались в стройную логическую цепочку.
-Ничего, я еще все объясню, – бормотнул Санек, обращаясь непонятно к кому.
Но тут же, как показалось, его выдернули из сна вскрики, ругань. На улице шла драка. И, казалось, слышались знакомые голоса. Он вскочил, напялил шорты, не глядя, вытащил из шкафа футболку, запутываясь, на ходу натянул ее и выбежал на крыльцо.
Несколько подростков рванули прочь, увидев его. Остался изрядно помятый дед – бомж, не бомж, не понятно.
-Живой? – выдохнул облегченно Санек. Драться не пришлось. Что-то мешало ему. Он оглядел себя – оказывается спросонья натянул ночнушку жены.
-Да что мне сделается? – Дед ощупал нос. – Сосунки, и бить-то не умеют. Мы в их годы так могли отлупцевать… А эти…
-Ты даешь дед. Пофигист какой-то. Тебя отметелили, а ты недоволен, что слабо. Может тебе и пенсии хватает?- мысли вернулись к недавнему разговору.
-Мне-то? Мне-то хватает. Даже на пиво, – дед достал две банки из невесть откуда взявшегося пакета. – Держи.
Пиво оказалось немецким. Без единой русской буквы на банке
-Ничего себе. Настоящее, фашистское? – ухмыльнулся Санек.
-Немецкое, – поправил то ли бомж, то ли непонятно кто. – Нацисты в сорок пятом закончились.
-А ты, гляжу, умный? Тогда скажи мне, что б ты президенту сказал, если бы остался с ним наедине? Так чтоб он понял, что к чему, – пиво оказалось непривычным, но приятным.
– А ничего бы не сказал. Он меня всяко поумнее.
– Эх, – Санек только рукой махнул. – Вот так вы и все. Потому и живем непонятно где.
Дед сидел, покачивая головой, не спорил. Они, молча, допили пиво, думая о своем. Санек брякнул банку в урну.
-Пойду я дед. Счастливо оставаться, конформист.
-А ты, значит, нашел бы, что сказать? – Усмехнулся дед
-Да уж нашел бы, – Санек потянул дверь.
-Что ж попробуй.
Санек пропустил слова мимо ушей и шагнул в темноту подъезда.
Дверь закрылась, и он понял – что-то не так. Не чувствовалось привычного запаха. Воздух, казалось, озонировали и сдобрили ароматом чего-то хвойного. Пропало ощущение тесного тамбура. Из-за спины падал голубоватый свет. Санек глянул назад и опешил – позади него распахнулось огромное панорамное окно.
В это время впереди что-то шевельнулось, и раздался спокойный, ужасно знакомый голос:
– Доброй ночи! Охрана вас, конечно, не видела?
Санек молчал. Глаза привыкали к полумраку. Он стоял у окна в просторной комнате, походившей на спальню. Пол поблескивал паркетом, до середины стены – панели темного дерева, выше – светлые стены, ближе к левой стене – небольшой массивный стол, на нем – огромный монитор, вокруг – изогнутые стулья. По праву руку, метрах в четырех, – большая кровать, с потолка свисала тяжелая люстра. По стенам тут и там навешены бра – к ближайшему, неразличимый в темноте человек, протянул руку
– Не возражаете? Я включу свет?
-Не надо, – голос не слушался Санька.
-Как скажете, вам виднее, – человек на кровати помолчал. – Вы что-то хотите мне сказать?
Стало совершенно ясно, кто сидел на кровати. И он предлагал Саньку что-нибудь сказать. Но в голове того было гулко и пусто. Вот ведь только что он разговаривал с непонятным дедом и точно знал, что нужно сказать в таком случае, а сейчас на язык лезла какая-то ерунда, и все казалось недостаточно серьезным и внушительным.
А человек на кровати спокойно ждал. Не звал на помощь, не тянулся к скрытой кнопке охраны.
«Какой он все-таки непонятный», крутилась мысль в голове Санька. Он собирался с силами и заговорил. Коррупция, бедность, олигархи как-то отошли на второй план, осталась только его лихорадочная мысль:
– Знаете, вы должны понять – ваше президентство уже всем надоело. Люди устали ото лжи и лицемерия. Ведь так же невозможно жить, понимаете? Власть говорит, что в стране демократия, а люди видят, что на деле все совсем иначе. И на народ накатывает апатия, никто ничего не хочет делать. Все для себя, а общество и страна подождет, – Санек с удивлением заметил, что у него довольно складно все это выходит. – А так нельзя, не по-людски это, не по-божески. Сколько уже можно президентствовать? Наберитесь, наконец, сил и разрубите этот гордиев узел. Если бы была в стране монархия, то люди бы спокойно воспринимали ваше поведение. Но ведь государство-то демократическое! Понимаете? Так что прекращайте этот цирк и верните людям покой и веру в справедливость. Заканчивайте уже со своим президентством, сколько можно.
Человек на кровати задумчиво кивал головой. Казалось, его одолевали тяжелые мысли.
– Спасибо вам. Большое спасибо! Я и сам давно хотел так поступить. Надоело уже все. Но казалось, будет правильнее как сейчас. Но раз уж даже вы говорите… Что ж, завтра же запишу обращение к населению. Еще раз спасибо! – Он встал, собираясь подойти. – Благословите.
-Да что вы. Что я вам бог, в самом деле? Сидите, сидите.
-А, ну да. И в самом деле.
Последней фразы Санек не понял. Ему вдруг стало страшно, что сейчас хозяин спальни подойдет к нему поближе, заглянет в лицо, в глаза, все еще похмельные, и поймет, что мнение такого типа не стоит и гроша.
Нога сама шагнула назад и вокруг сгустилась темнота. За спиной уже не было панорамного окна и лунного света, звуки отражались от голых стен. Санек понял, что вновь очутился в своем подъезде и отправился домой, совсем запутавшись.
Утро встретило его ярким солнечным светом и звонком будильника выходного дня. Похмелье давало о себе знать. Странный разговор вспоминался совершенно отчетливо, так что вовсе и не казался сном. На полу валялась скомканная ночная рубашка жены.
«Значит, дед, все таки, был» – решил Санек.
Он прошел на кухню. Достал из холодильника холодную банку, приготовленную на утро. Щелкнул тв-пультом.
На экране застыли кремлевские башни, развевался флаг. Звучала торжественная музыка.
Пиво пошло не в то горло, заставив закашляться. Санек обалдело глядел на экран, там как раз появился президент – надежный, уверенный и, казалось, немного грустный:
-Уважаемые граждане! Дорогие друзья! Мои слова покажутся кому-то неожиданными, но большинство воспримет их с одобрением и, не побоюсь сказать этого слова, с радостью.
Дорогие мои друзья! Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам в качестве президента. Хочу сказать, что я много размышлял, прежде чем решиться на этот шаг. Много различных мыслей и мнений приходилось учитывать и обсуждать. Проводить исследования и социологические опросы. Довольно долго я склонялся к мнению, что стране необходим, так называемый, «левый поворот», крепкая, справедливая, единая с народом власть. Но меня убедили, – президент многозначительно устремил взгляд вверх, – что нам нужно совсем другое. Пора прекратить разброд и шатание в умах и сердцах .
Непростая, прямо скажем, ситуация в стране, требовала, что бы я оставался президентом дольше, чем, как было принято считать изначально, необходимо. И, как мы с вами знаем, это решение оказалось правильным, что показали все прошедшие выборы. Но, все же, такая ситуация не могла не вызвать у нас чувства дискомфорта и некоторой раздвоенности.
Поэтому я принял непростое решение об уходе с поста президента для того, чтобы в спокойной обстановке можно было провести референдум о повороте нашей страны к корням, к традициям единой и нерушимой империи, так долго оберегавшей покой граждан многие века.
На время подготовки референдума, я останусь исполняющим обязанности президента, и прослежу, чтоб все прошло максимально честно и открыто. На голосование будет вынесен вопрос. Считаете ли вы необходимым изменить форму правления в государстве на монархическую, а действующего президента короновать, как первого монарха новой династии?
После этого Санек перестал слушать. Из всей следующей речи президента до него дошли только слова о трех выходных днях.
-Что ж, – вслух сказал Санек. –Можно устроить еще пару «классических вечеров» . Вот только никакого больше немецкого баночного, а то мало ли.
Остатки пива, шипя, полились в мойку.