Шорты. Первый шорт-лист

Я осмотрелся: последний проход представлял собой темный коридор, тускло освещаемый факелами. В памяти всплыли слова: «Дух жизни скрыт за семью вратами». Пожав плечами, я поднял окровавленный топор и двинулся по коридору. Но не успел я проделать и десяти шагов, как спереди раздался едва различимый шорох. Слабый ветерок всколыхнул пламя факелов. – Кто здесь? Вместо ответа передо мной выросла призрачная тень. – Тебе не пройти, смертный! – раздался зловещий голос. Улыбнувшись, […]

Звонко хрусталем о хрусталь. Губы, прежде, чем слиться в поцелуе, прикоснулись к кровавому напитку. – Ты бледная. Все хорошо? Улыбнулась, покачала головой. – Я устала. Выжата до последней капли, еще тогда, сотни лет назад. Но ты об этом не думай. Пей, после пробуждения полезно. Впереди долгая дорога и ни одного человека на много дней пути. Он с жадностью осушил бокал. – Хорошо! Хочу еще! Чья это?  Схватил бутыль, разглядел древние,

Молодой крестьянин появился на пороге лавки: “Хочу выкупить родителей с вашей фабрики в обмен на печати”. “Они должны сто золотых, а ты, наглец, хочешь расплатиться за семью печатями?!!” – взревел гном-ростовщик так, что затряслись предметы на полках. “Да, но это не простые печати”, – ответил юноша и, опережая дальнейшее возмущение собеседника, проворно достал из торбы три печати. Соединив вместе, макнул их в чернила, а затем прижал к маленькому холсту. Полученный

Отчаявшись подобрать идеальные ноты, Гений начал играть Моцарта. Вдохновенно и для вдохновения. – Какая игра! Дьявол музыки к Вашим услугам! Не надо падать в обморок, Вы мне нужны! Да сами же меня и вызвали – вот этими звуками! – Дьявол показал. – А Моцарт… Знал? – Писал под диктовку! Но вернёмся к делу. В этой грамоте скрыта древняя тайна – Идеальная Мелодия. Да, я украл её из Забытого Архива, охраняемого…

Анатолий проснулся в холодном поту, ему снился сон, в котором он играет в шахматы и разговаривает со странным существом в балахоне. Когда таинственный собеседник, спустил капюшон с лица и посмотрел в глаза остекленевшим взглядом, то сон прервался. Немного отдышавшись, Анатолий успокоился и даже вспомнил, что это всего лишь сцена из старого чёрно-белого фильма про рыцаря, который смотрел сто лет назад, но не может вспомнить название. Встав с кровати, распахнув дверь,

Что хранится за семью печатями? В былые времена этот вопрос терзал меня, не давая спать ночами. И я отправился к ним. За первой печатью меня ждал неупиваемый гнев, что стлался на мир горящим ковром; За второй печатью меня ждала зависть, что только я кричу в агонии, от неправедного пути; За третьей печатью меня ждал нескончаемый обед, что был готов только для меня; За четвертой печатью меня ждали красоты, манящие и

Поэт задремал в креслах под плач метели. Старая няня вязала чулок, а муза рылась в бумагах на столе. — Terrible! Варварский язык… Cauchemar! Рисунки похабные… а это что?! — она свирепо взглянула на старушку. — Материться-то его зачем научила? — А чаво? — сонно отозвалась та. Буря за окном завыла по-звериному. Муза скривила рожицу: — “Чаво”, “надысь”… как тут работать? — она бросила рукопись и стала загибать пальцы. — Картёжник,

Властелинам Зла редко приходится думать по-настоящему. Собрать армию тьмы, навести ужас на окрестные земли, построить Черную Цитадель – это дела рутинные, не требующие умственного напряжения. Но сегодня Великому и Ужасному пришлось напрячь прикоревшие к черепу извилины. Абсолютного бессмертия не бывает, и максимум, который он смог выторговать у Князя Преисподней – это девять смертей. Первую он носил с собой – и ее разбил могучий герой в поединке. Вторую, на острове Буяне

– За семью печатями было, говорите? Шесть сняли, а эту никак? Сухонький старичок рассматривал массивную печать, последнюю помеху на пути эльфов к артефакту, могущего обуздать орков. -Да, мастер, – отвечал эльф с короной на голове. – Маги бессильны. – Орки заели, говорите? Потому с зоны меня сдёрнули? А как от рака избавили? – Твоё тело отторгло всё лишнее при переходе, а слава о твоём умении открывать запечатанные створы… – Дошла

Я ему вежливо – Печати брал? Ну вот, сто лет прошло. Пора расплатиться, значит. Где все-то? А он, типа в непонятки – забирай, мол, мои четыре литра, подавись. Мне – говорит – от Печатей этих вред один по жизни. А на кой мне его гемоглобин? Я говорю – по Договору «кровь» в смысле «кровные родственники». Отдавай. А он – Ах ты, змеюка! На семью мою, что ль, позарился?! И Печатями