Рассказ №9 Тыквенная история

Велико поместье матушки Тыквы. Семь туазов на восток и десять – на север. И это только господские покои. А рядом живут родственники матушки Тыквы – кабачки-батрачки да огурцы-рыцари. А дальше яблоневый сад до самого леса. Лес королевский, но рулит там добрый хозяин, что иногда приходит к матушке Тыкве на горькую судьбу жаловаться. Хозяйская кума – дама с прибабахом, выучилась на всю голову мелкому бытовому волшебству. Время от времени развлекается – то яблоню в розовый куст превратит, то браконьера – в оленя. Ну, на счет браконьера матушка Тыква претензий не имеет – а вот пусть от своих же подельников денек по чащам побегает, если выживет – совсем другое к зверью лесному отношение. А вот с яблоней жестоко вышло, волшебство-то выветрилось, а романтизм остался. Цветет красиво, а с плодами швах, вообразило дерево себя кустом и всерьез готовится при заморозках помереть. Срамота, одним словом.

Пока жива была хозяйка, кума приходила в гости часто. Своих детей у нее нет, замуж эту волшебницу позвать смелых не нашлось, приходила играть со своей крестницей, хозяйской дочкой. Матушка Тыква все больше молчала, скучно в поместье-то, там и оборотню рад будешь, а тут, когда к хозяйке приезжают подружки, полон сад-огород новостей. Слушаешь разговоры и выводы делаешь. Жили три подруги, три девицы. Одна любила цветы, сады да зверье лесное. Вторая – наряды, светские рауты, и в столичной сутолоке как рыба в воде себя ощущала. Третья подруга ценила все волшебное, чтоб захотелось – сад, захотелось – бал, чтоб без вложения труда, а так, щелчком пальцев. И делить этим девицам было нечего, поэтому, наверное, и подружились. Рассказывали, кто чего достиг, и каждая мнила себя более счастливой и сочувствовала подругам. Первую девушку полюбил королевский лесничий и привез, сделал хозяйкой в поместье матушки Тыквы. Вторая подруга выскочила за посланника и обеспечила ему дипломатическую карьеру. Их семья долгое время жила на чужбине, поэтому хозяйка и ее подруга-волшебница больше сблизились. Той все не удавалось охмурить королевского чародея, способности были малые, колдовство быстро выветривалось. Она по-детски верила в магию и оставалась доброй подругой. Так и получилось, что она стала крестной матерью для хозяйской дочки. А потом хозяйка заболела и умерла.

Сад быстро пришел в запустение, даже в господские покои матушки Тыквы сорняки стали захаживать как к себе домой. Матушка Тыква терпела унижения, тайно отращивая корни, опутывая ими все подступы к живительной подземной воде. Поместье обеднело и перестало привлекать любителей захватить пару-другую бишере земли. Больше всего матушку Тыкву беспокоил хозяин, который от горя впал в апатию. Юная его дочурка выходила в сад, где на земле у увядших без заботливого полива роз сидел поникший отец, обнимала его. Пряча слезы друг от друга, уходили они к осиротевшему своему дому. Слезами землю не удобришь, мало-помалу вытянула дочка отца из апатии к его обязанностям королевского лесничего, а сама взяла на себя заботу о саде. Наливалась матушка Тыква солнечным соком, видя, как изо дня в день выходит эта хрупкая девочка с тяжелой мотыгой в руках, гремя по мощеной садовой дорожке деревянными сабо. Или с лейкой, полной воды, от пруда к месту проживания огурцов-рыцарей. Или с садовыми ножницами – к яблоням.

На поминки приехали обе материнские подруги. Так и не повзрослевшая волшебница и овдовевшая посланница с дочерью. Первая тут же превратила садовую теплицу в изысканную беседку с накрытым столом. Матушке Тыкве это показалось баловством – столы и в доме есть, и их нетрудно вынести. Вдова посланника с легкостью взяла на себя обязанности распорядителя. Годы, проведенные в чужеземном королевстве, отлили ее характер в концентрат двух черт. Властью и лестью она пользовалась лучше, чем иные ножом и вилкой. Уже через час общения замороченный хозяин считал, что эта подруга его умершей жены – лучшее, что выпало им с дочерью после смерти матери. Возможно, даже решил, что эта женщина сможет заботиться о его дочке. Хотя бы в память о детской дружбе. Матушка Тыква на счет вдовы посланника не обольщалась. Но кто ее спрашивает, не хозяйское это дело – советоваться с садом-огородом. Наколдованная беседка превратилась в теплицу через час после того, как ушли гости, а свадьбу сыграли через полгода.

Новая жена хозяина для матушки Тыквы хозяйкой так и не стала, равно как и матерью для юной Эллы. Мачеха привыкла к единоличному правлению, и упорно двигала новую семью к цели, когда-то прерванной скоропостижной смертью отца своей Пьеретты, – в столицу, к более высоким чинам и большей власти. У хозяина было знатное имя и королевская должность, но за деньги, вырученные от продажи поместья, можно купить должность повыше и выехать из лесной глуши в свет столичной жизни. К чести мачехи, надо сказать, что она привела в порядок поместье матушки Тыквы. Возвела забор, чтоб из леса никто в сад не шастал, выдрессировала даже мышей и крыс так, что и пикнуть не смели. Элла день деньской трудилась в саду. Кроме того, девушку нагрузили еще и работой по дому. Матушка Тыква скучала по тихим вечерам рядом с маленькой хозяйкой.

Хозяйскую куму, что пыталась возражать против властолюбивой мачехи, просто однажды выставили вон с поместья.

– Нечего смущать юных девушек несбыточными мечтами, – слова мачехи словно хлестали неудачливую волшебницу как холодные плети. – Я и моя покойная подруга хотя бы ставили перед собой реальные цели. Она хотела свой дом, большой сад и семью – и умерла счастливой, имея все это. Я хочу богатой жизни и уважения для своей Пьеретты, а добиться этого можно только через большую власть, – и она у меня будет. Элла еще не знает, чего хочет, я ответственна за ее судьбу, со мной она хотя бы научится вести дела. А чего добилась ты? Как и двадцать лет назад, твое колдовство развеивается через пару часов.

Матушка Тыква качнула подвязанной к колышку плетью. Уж в авторитарности она толк знала, во всем саду-огороде ей тоже никто не смел перечить. Да и волшебница казалась такой несерьезной! Если уж была заинтересована в счастье Эллы, то почему не пришла тогда, когда хозяин с дочерью были разбиты горем? Поплакала на могилке, обняла крестницу, и свалила, оставив горький шлейф воспоминаний о прежней жизни. Двадцать лет прошло, а она все еще мечтает, даже не о принце, а о волшебнике, который изменит ее жизнь щелчком пальцев. А мачеха не мечтала. Приехала, перевернула ведь дом верх дном, перекопала весь сад. Не дала раствориться в горе, где-то приказав работать, где-то польстив самолюбию хозяина, стала его женой. Мачеха, конечно, не подарок для поместья, но на тот момент ничего другого не было. А кума приезжала раз в полгода, дарила девочке волшебную игрушку, которая после ее отъезда превращалась в уголек или камушек. Хороша забота! Тем более, что девочек в доме было две, может, потому Пьеретта и не желала делиться своими деревянными куклами, что ей волшебную игрушку никто не предлагал.

И еще матушке Тыкве очень не понравилось, с каким видом уходила хозяйская кума. С ее соленых от слез губ слетело едва слышно: «два часа волшебства могут полностью поменять жизнь». И матушке Тыкве стало ясно, что чародейка явно что-то задумала.

Случай представился в субботу. Мачеха подхватила хозяина на симпозиум по бургундскому, а Элле было велено сторожить сад. Дочь лесничего прекрасно управлялась с ружьем, и остановить браконьера ей было куда проще, чем разгневанную мачеху. Мачеха при виде оружия презрительно морщила нос и говорила, что это годится только для солдафонов. Металл в ее голосе сменялся обволакивающим мёдом лести, после чего браконьеры сами складывали оружие к ее ногам. И то польза, говаривала мачеха, сдавая трофеи на черные рынки. Этому умению она долго и безрезультатно учила Пьеретту. Неудачи мачеху не останавливали. В субботу под родительским контролем Пьеретта должна была научиться изысканно цедить вино, внимательно вслушиваясь в разговоры светского общества в ожидании, не сболтнет ли кто чего лишнего.

Матушка Тыква надеялась, что хоть на один вечер сад-огород отдохнет от муштры, раскинет плети, расправит усы, развернет ботву. И Элла немножко просто посидит в саду. Но не тут-то было! Волшебница явилась так быстро, словно ожидала под забором, когда хозяйская карета скроется в пыли.
– Ты, наверное, устала, милая Элла, – начала разговор кума, удобно располагаясь на раскладном кресле, пока хозяйская дочка хлопотала с угощением для нежданно-негаданно появившейся гостьи.
– Да что ты, крестная, – вежливо возразила Элла, – мне совсем не трудно.
– Да я же вижу, что устала, – сказала кума, откусывая от свежевыпеченной булочки. Применять волшебство к еде она все-таки не решалась, кто знает, вдруг рогалик через пару часов превратится в камень в желудке. – Не хочешь ли развлечься? Например, поехать на бал.
Матушка Тыква представляла себе снятие усталости как-то по-другому, чем отплясывать на балу после трудового дня с мотыгой и лейкой наперевес, но кто прислушивается к мнению сада-огорода?
– Да я бы не против, – Элла все-таки обладала врожденной деликатностью, – Но если никого не будет дома, то браконьеры могут поломать яблони, разбить теплицы и навредить растениям. Ты же знаешь, у них с папенькой рабочий конфликт.
– Как это, – хозяйская кума водила глазами по саду, долго подбирая слово, – не возвышенно… Юная прекрасная девушка страдает из-за мужланской профессии своего отца. Вот будь он министром или генералом… Впрочем, родителей не выбирают, милое дитя, ты права. Но я могла бы помочь.
– Я вовсе не хочу, чтобы папенька стал министром.
– Знаю, милая Элла. Этого хочет эта… которая оженила твоего отца на себе, и я вовсе не собираюсь исполнять ее желание. Но я могу исполнить твое, – браконьеры не смогут причинить вред саду.

Кума щелкнула пальцами и…, матушка Тыква не закричала только потому, что это не дано растениям – яблони и теплицы стали железными.

– Пусть теперь попробуют сломать, – торжествующе провозгласила хозяйская кума, – А теперь разберемся с тобой. Тебе нужна карета.
Щелчок пальцев и матушка Тыква почувствовала, как ее распирает изнутри, плети закручиваются, обращаясь в колеса, подхватываются неведомо откуда взявшимися осями с рессорой, и приходится выезжать из удобных своих покоев – семь туазов на восток и десять на север – к воротам. Этого еще не хватало, успела подумать матушка Тыква, распахнув дверцу, – она стала каретой! Куда большей, чем та, в которой укатили хозяин, мачеха и Пьеретта!

– Да, и лошади. Тебе нужны лошади. И кучер, – волшебница явно впала в раж.
С мышами у матушки Тыквы с недавних пор было перемирие, они не грызли ее стебель, она не выдавала мачехе, где их гнездо. Но сейчас, когда Тыква-карета съехала с насиженного места, мышиное гнездо оказалось, как на ладони. Мыши и пискнуть не успели, как превратились в тройку лошадей и кучера.
«Приехали, – подумала Тыква-карета, – тыква в желудке человеке, к этому я внутренне была готова, но, чтобы человек в тыкве… Бррр, как-то это не по-человечески»

– Чего же ты медлишь, милое дитя? – спросила волшебница Эллу, любуясь произведенным эффектом, пока лошади-мыши с непривычки к копытам вытаптывали садовую лужайку.

Тыква-карета видела, что у Эллы просто не было слов благодарности. Отцовское ружье упало на траву.

– Твоя красота защитит тебя лучше любого оружия, – волшебница снова щелкнула пальцами. Ружье воспарило вверх, разделившись в воздухе на три части, и тремя щелчками завершило превращение – сверкающее колье обхватило юную шею, браслет сошелся на тонком запястье, а диадема скрепила волосы в высокую прическу. Потом садовая одежда Эллы превратилась в роскошное бальное платье со шлейфом. Годы мачехиной муштры выработали у Эллы ангельское терпение, и она поняла, что остается только смириться с неожиданным подарком своей крестной.

– Ну я пойду? – подобрав полы платья, девушка бодро застучала деревянными сабо по садовой дорожке.
– Куда же ты пойдешь, дорогая? – волшебнице явно не хватало ответных эмоций.
– Ну там, прокачусь до города, посмотрю, как люди живут.
– И для этого я тебя наряжала?!
– Да, неудобно вышло, – смутилась Элла, – Так куда мне ехать?
– Ну, можешь отправиться на симпозиум, куда уехала твоя семья.
– Тогда мачеха узнает, что сад остался без охраны, – возразила Элла, – я вовсе не хочу попадаться им на глаза.
– Но к твоему приезду они уже хорошо примут бургундского, и с пьяных глаз тебя не узнают.
– Вообще-то они туда поехали не развлекаться, а обучать Пьеретту выведыванию государственных секретов. Мачеха считает, что это умение просто необходимо для будущей жены министра.
– Узнаю свою подругу! Вся карьера если не через обман, так через чужие тайны.
Тыква-карета недолюбливала новую жену хозяина, но такое заявление показалось несправедливым настолько, что она даже скрипнула рессорой.
– Милая крестная, так это же тоже – обман, – Элла словно услышала мысли матушки Тыквы из глубины кареты, – платье, прическа, карета, лошади эти, этого же на самом деле нет.
– И вовсе не обман, а маленькая женская хитрость, – возразила волшебница, – И не стучи так этой дурацкой обувью. По щелчку пальцев деревянные сабо на ногах Эллы превратились в изящные хрустальные туфельки. Элла сделала еще один шаг и… с нежным звоном от одного из каблучков отвалился кусочек.
– Я сейчас, – Элла бодро выпрыгнула из туфелек и босиком рванула к сарайчику с инвентарем. Через несколько мгновений она вынырнула с кипой беличьих шкурок и швейными принадлежностями. Дочь лесничего с детства умела выделывать шкуры и шить из них предметы охотничьего гардероба.
Девушка подняла с мощеной дорожки хрустальные туфельки.
– Жалко, – сказала она, – Красивые. Разобьются. Я в дороге себе меховые тапки пошью, платье же в пол, все равно не видно, что там на ногах.
– Не жалей, – лицо волшебницы озарила щедрая улыбка, – Ровно в полночь все это превратится обратно. Карета – в тыкву. Лошади с кучером – в мышей, бальное платье и украшения – ну сама понимаешь. Помни об этом.
Тыква-карета поерзала колесами. Ей совсем не улыбалось превращаться обратно где-нибудь около города. Бедная Элла будет возвращаться домой пешком, волоча отцовское ружье?
– Элла, – проникновенно обратилась волшебница, – Я думаю, тебе надо отправиться туда, где можно встретить своего принца.
– В королевском лесу можно встретить принца, – сказала Элла. — Это то же самое, что браконьер, но знатного рода, поэтому ему можно все, за что б папенька другим спуску не дал. А мой наряд, – Элла поставила босую ножку на ступеньку Тыквы-кареты, – для леса не подходит.
– Но бывают же другие принцы! – экзальтированно воскликнула волшебница, – Чуткие, нежные, любящие, готовые пойти на подвиг ради дамы сердца, смелые рыцари! Ты обязательно найдешь свою истинную любовь. И, знаешь, тебе, нужно обязательно оставить ему что-нибудь, чтобы он тоже мог тебя найти!
– Заемную драгоценность? Клок волос из конской гривы? Меховую тапку?

Тыква-карета одобрительно скрипнула. Молодец, девчонка! Волшебство превратило ее внешне в очень важную особу, а внутренне она осталась все той же садовой Эллой.
В глазах волшебницы блеснула обида. Чуткая Элла соскочила с подножья Тыквы-кареты и порывисто обняла свою крестную.
– Спасибо, милая крестная, – сказала она, выполняя ожидания волшебницы. – Я обязательно постараюсь найти своего принца и к полночи вернуться домой.
Тыква-карета приглашающе распахнула двери. Наконец-то дочь хозяина покинула поместье.
– В город. На фестиваль цветов, —тихонько сказала она кучеру и занялась шитьем тапок.
Тыква-карета бодро завертела колесами. Покойная хозяйка любила розы, а мачеха считала их непрактичными, требуя сеять просо и мак. Перебирать их зерна – тоже была обязанность Эллы.

У рыночной площади, где проходил фестиваль, стояла городская ратуша с большими башенными часами. Тыква-карета сочла, что это очень удобно и остановилась прямо у крыльца. Элла, подобрав полы платья, ступила на площадь, и была встречена ухмылкой одного из садовников, что заворачивали в пурпурную ткань горшок с прекрасным розовым кустом. «Внимательный» , отметила про себя Тыква-карета, остальным дела нет до меховых тапок под бальным платьем. Элла тоже поняла причину смеха, смутилась, опустила полы платья и пошла по рядам цветов. Хрустальные туфельки остались в карете, Элла, видимо, возвращение сочла трусостью. Здесь, на рыночной площади, прежнее одеяние было бы куда уместнее на девушке, чем пышный бальный наряд и блеск драгоценностей среди зевак. Толпа расступалась, принимая девушку за знатную и богатую принцессу.

– Что это за розы? – с вызовом спросила она у того садовника, что встретил ее усмешкой. Он один на всей площади видел тапки, когда других слепили волшебные бриллианты в волосах царственной незнакомки. Посмеет ли указать?
– Победитель фестиваля, – гордо ответил тот, словно сам вырастил розовый куст, – Будет сегодня одним из украшений королевского бала.
– Кажется, я знаю, кто будет лучшим украшением королевского бала, – раздвигая толпу, навстречу Элле вышел богато одетый молодой человек. Он поклонился. «Как предсказуемо», подумала Тыква-карета, наблюдая за происходящим от ратуши. Молодой человек срезал один из бутонов куста-победителя и вручил Элле. «Считайте это приглашением».
«Да кто он такой, чтоб увечить королевские розы и раздавать приглашения на королевские балы!» – раскачалась Тыква-карета. Юноша уводил Эллу с площади. От часов. От выбора саженцев.

Тыква-карета скрипнула кучеру. Между семейством матушки Тыквы и мышами перемирие, и они могли понимать друг друга. Мышь, обращенная волшебством в человека, соскочила с козел и остановила прохожего вопросом:
– Скажи, друг, я так понял, что сегодня королевский бал? А кто тот вельможа?
Прохожий кинул взгляд в след уходящим с площади.
– Один из принцев, сыновей короля.
– А что, сыновей у короля много?
– Четверо. И уже с детства бьются между собой за королевское наследство. Ты посмотри, как перед иноземной принцессой хвост распустил! Такая красавица и при приданном, драгоценности, манеры, походка… Мечта!

Тыква-карета поерзала на колесах. Для кого-то истинная любовь, а кому-то способ добиться власти. Лучше бы, право, Элла и Пьеретта поменялись местами. В горьких думах о судьбе хозяйской дочери, очарованной этим лощеным хлыщом-принцем, Тыква-карета и провела время, пока на часах ратуши не пробило полночь.

Мыши сразу же нырнули в подвал ратуши, предупредив матушку Тыкву о том, что они теперь – городские жители. А матушка Тыква осталась лежать возле крыльца в обществе двух потертых деревянных сабо.

Через какое-то время город проснулся от топота, криков и выстрелов. Из королевской кареты, прогрохотавшей мимо по мостовой, пронеслись мольбы подождать хотя бы до рассвета. Трое изыскано одетых всадника обменивались обвинениями.
– Это ты ее напугал!
– Она почти что согласилась стать моей женой, когда этот осел…
– Да на ее месте я и сам бы убежал от тебя, роняя тапки!

Четвертый наследник королевской династии ехал в отдалении. Из-за обшлага его камзола выглядывала знакомая матушке Тыкве меховая тапка. Матушка Тыква надеялась, что Элла, убегая, не забыла захватить отцовское ружье. Сколько неприятностей от этого недолговечного волшебства! Вот и она, лежит, отсвечивая золотистым боком уличному фонарю. В любой момент может быть растоптана неосторожным копытом или раздавлена колесом кареты. А бедная Элла?

Звучный щелчок по боку прервал размышления. Давешний садовник сверкнул знакомой ухмылкой, рассматривая матушку Тыкву. Та сразу приосанилась: видали наших? Тебе такую ни в жисть не вырастить, на розочках тренируйся. Садовник кинул взгляд на два валяющихся рядом побитых жизнью сабо и в его глазах мелькнула очень знакомая матушке Тыкве искорка. Когда ж это было-то? Садовник подмигнул, сложил добычу в большой мешок и, свистом подозвав коня, присоединился к королевской процессии.

Из их разговоров Матушка Тыква в мешке узнала, что они едут искать невесту принца. Какого из четырех? А пусть девушка сама выберет, потому что принцы все равно между собой не договорятся.

От замка к замку и от поместья к поместью королевская компания становилась все мрачнее. Не то чтоб желающих выйти замуж за принца не было! Но никто не выходил встречать дорогих гостей, сверкая драгоценностями, достойными короны принцессы. Доехали и до родового поместья матушки Тыквы. Жена хозяина встретила королевскую семью такими льстивыми речами, что принцы изрядно заморочились. Матушка Тыква не сомневалась, что беличью шкурку из своего сарая хозяйская жена в предьявленной меховой тапке узнала сразу. У Пьеретты сразу же нашлась к ней пара. Принц придирчиво осмотрел крепкий, но не блистательный дом, пьерьеттино платье, черенок в стакане воды на подоконнике, ружье на стене. Наткнулся на взгляд мачехи, и начал что-то мямлить, о том, что рад знакомству с уважаемым семейством королевского лесничего, как оно там в лесу вообще. По ружью матушка Тыква поняла, что Элла благополучно добралась домой, так почему же она не выходит? Вот он принц нашел к ней дорогу, а вот еще три, все как пожелала та волшебница, если людям действительна нужна эта истинная любовь, то она, матушка Тыква, не против.

Мачеха на вопрос принца про лес королевским жестом призвала хозяина, поняв, что делать предложение ее дочери принц не собирается, а она еще слишком мало знает, чтобы суметь настоять на своем. Обменявшись парой фраз с хозяином, королевская процессия покинула дом.

Как же так, думала матушка Тыква, после всех этих превращений и… ничего? Словно в ответ на ее мысли, садовник развернул коня и в несколько скачков оказался у ворот.
– Можешь выходить. Уехали, – проинформировал он ворота. Те несмело распахнулись. За воротами стояла Элла в своем садовом платье, босая, со спешно заплетенными волосами.
Садовник вытряхнул из мешка сабо, Элла с улыбкой благодарности обулась.
– Попало? – сочувственно спросил садовник.
– Еще как! Мачеха сказала, что так и так убытки, что на новую обувь, что я ноги в саду собью – на лечение, работать-то все равно надо. Решила папенькино ружье продать. А как нам без него?
– Я привез твою тыкву.
Садовник аккуратно, чтоб не уронить, передал матушку Тыкву Элле.
– Это мамина. А как ты понял, что я здесь?
– По черенку в стакане. Это ведь то, что осталось от розы, что тебе принц подарил?
Элла кивнула.
– Хотела из черенка вырастить. Мама любила розы. А эта такая красивая… а как ты ее узнал по этому огрызку?
– Что я, собственноручно выведенный куст не узнаю? Может расскажешь, что вообще произошло?
– Придется, – Элла глубоко вздохнула, собираясь с силами. – Но тогда уж всем.

Спустя десять минут под пристальным взглядом четырех пар глаз мачеха нарезала круги по саду, время от времени всплескивая руками и повторяя:
– Железные яблони! Бриллиантовый гарнитур! Хрустальные туфли! Карета из тыквы! Лошади из мышей! Уму непостижимо! А я еще трачу время на симпозиумы! А она! Она мне задолжала пару таких чудес!
— Это ненадолго, – попыталась вставить слово Элла. – Ровно в полночь волшебство развеется. Значит, все это только на три часа.
– Мне хватит и пятнадцати минут, – к мачехе вернулась деловая хватка, – на подписание брачного контракта.
– Тыкву не дам, – испугалась Элла.
– Обойдусь своей каретой, – махнула рукой мачеха, – и мышей не надо, лошади свои. Карету они все равно не видели, ты ж по рынку без нее бродила. Нужны только драгоценности и платье. Меховые тапки он уже видел. Пьеретта, чего сидишь, собирайся, ты выходишь замуж за принца.

Садовник сочувственно посмотрел на мачехину дочку.
– Жить в королевском семействе – не самая завидная судьба. Грызутся между собой. И принцев там аж четверо, каждый рвется к трону. Волшебство развеется, а муж останется.
– Не учи ученую, – мачеха уже запрягала карету, а послушная ей Пьеретта подносила тюки и корзины, – Мы к этой недоделанной волшебнице, от нее – к власти! Там нас и ищите.

Закрыв ворота за каретой супруги, хозяин перевел дух и переглянулся с дочерью. Надолго ли избавились? Благодаря недолговечному волшебству.
– Я вот что думаю, – Элла погладила золотистый бок матушки Тыквы, – ведь эта тыква старше меня будет. А разве такое бывает?
– А вот, наверное, это и есть, настоящее волшебство, которое не развеивается, – сказал садовник и снова сверкнул знакомой искоркой, переведя взгляд от матушки Тыквы на почти счастливое лицо Эллы.
«Да что они знают о тыквах, эти люди!» довольно подумала матушка Тыква и вспомнила, где видела эти искорки. Во взгляде хозяйки, когда лесничий привез ее в поместье матушки Тыквы.