Здание райотдела было огорожено высоким бетонным забором и не менее высокими металлическими воротами, на которых красовалась пара ярко-жёлтых трезубцев на сером фоне. Рядом с воротами – массивная стальная дверь с глазком. Увидев её, вспомнил хоспис. От этого и без того отвратительное настроение испортилось ещё сильнее. Я вдавил кнопку звонка и за забором послышался… даже не звонок, а пронзительный рокот. Щёлкнул замок.
Я открыл дверь и оказался в тесном помещении с небольшим турникетом. Справа находилось широкое окно, за которым открывался вид на двор отделения милиции. Слева, за стеклом, сидел дежурный. Он говорил по телефону и жестом попросил меня подождать. Я приготовил паспорт и уставился в окно. Из здания напротив несколько человек в форме вывели наружу мужчину в спортивном костюме. На его руках были надеты наручники. Он, понурив голову, проковылял к будке автозака и безропотно забрался внутрь.
По спине пробежал табун. При этом я отчётливо почувствовал, как на моих собственных запястьях защёлкиваются холодные браслеты, а спина принимает на себя бесцеремонные толчки нетерпеливых рук конвоиров. Несмотря на плотный обед, в желудке заныло, будто от голода. Я вдруг осознал, насколько необдуманно поступаю, соглашаясь на дачу показаний по делу об убийстве человека, к чьей смерти я, безусловно, причастен. На что я рассчитываю? На то, что у меня деликатно поинтересуются, о чём я говорил с главврачом за полчаса до его убийства? Или на то, что следователь не додумался опросить персонал хосписа? Конечно, додумался! Конечно, опросил! Потому-то меня и вызвал! И охранника опросил, и пожилую медсестру, которая убирала мамину постель… И я очень сомневаюсь, что по крайней мере эти двое описали меня как адекватного, вменяемого человека. А в таком случае, вопросы будут носить несколько иной характер, нежели те, которые представлялись мне накануне. Да и представлялись ли вообще? Я вдруг понял, что вообще не задумывался над тем, что говорить и как говорить.
Под рубашкой заструились крупные капли пота. Я медленно протянул руку к входной двери, но та оказалась запертой. Мысленно выругал себя за собственную глупость и халатность. Именно глупость и халатность! Иначе чем ещё можно было оправдать мой визит туда, откуда обратно выйти будет уже невозможно?
Хотя, если посмотреть правде в глаза, было у меня всё же одно оправдание. Именно оправдание, а не причина. Причиной это назвать язык не повернётся. Вот только думать об этом совсем не хотелось. А заключалось оно в том, что я, находясь на волосок от провала, полностью отдался предвкушению большого выигрыша. Деньги! Запах удачи! Азарт! Я настолько проникся возможностью срубить бабла по-лёгкому, что напрочь забыл о том, для чего оно вообще мне понадобилось! Беспощадно в своей бессмысленной глупости! Пройди сейчас я этот турникет, окажись в кабинете следователя… Да меня раскусят в течение первых пяти минут! Что же я творю вообще?! Бежать отсюда! Бежать, пока не поздно! Пусть повестки шлют! Пока они всё это будут организовывать, у меня уже будут на руках деньги и появится возможность бежать.
Дежурный закончил разговор, положил трубку и обратился ко мне:
– Слушаю.
Я снова посмотрел в окно. Автозак медленно подкатывал к воротам.
– Простите, а я в милицию попал? – выпалил первое, что пришло в голову, и сам ужаснулся тому, как от волнения скачут интонации собственного голоса.
– А вы рассчитывали в цирк попасть? – съязвил дежурный.
– Нет, – зачем-то нервно хихикнул я. – Просто разношу рекламу… Комплексные обеды с доставкой в офисы. Если интересно…
Милиционер потянулся рукой к кнопке электрического замка и вдавил её пальцем. За моей спиной щёлкнуло.
– Не интересно, – сказал дежурный, развалился в кресле и уставился на меня из-под полуприкрытых век.
– Ясно, – бодро выпалил я и улыбнулся. – Тогда прошу прощения. Желаю денег.
Дежурный вальяжно кивнул и снова снял трубку, явно намереваясь куда-то звонить и окончательно теряя ко мне интерес. Я быстро распахнул дверь и пулей вылетел обратно на улицу. Несмотря на расплавленный за день асфальт и тридцатиградусную жару, воздух здесь, по сравнению с духотой пропускной кабинки, показался настоящим альпийским ветром. Немного отдышавшись и утерев пот со лба, я ещё раз посмотрел на серые металлические ворота. Те, громыхнув, начали медленно открываться. Я не стал дожидаться появления автозака и быстрым шагом отправился домой. Всё же скоро должен начаться матч, от исхода которого зависело очень многое. Несмотря на то что его результат был мне заранее известен, где-то в глубине сознания всё сильнее и сильнее суетилась необъяснимая тревога. Сейчас я назвал бы это чувство интуицией, но в тот момент мне показалось, что причиной всему сильное нервное перенапряжение.
Едва переступил порог квартиры, услышал голос жены:
– Юлия, марш чистить зубы и спать!
– Но мама! Ещё рано! Ещё даже на улице светло!
– Не называй меня так! Сколько раз повторять?
– На улице же светло… – обиженно пробормотала Юлька.
– Тогда закройся в своей комнате и не высовывайся! – скомандовала Мария и вытолкала дочь из прихожей.
– Что происходит? – спросил я.
– Нам надо поговорить. Ребёнку не нужно всё это выслушивать.
– Выслушивать?
– Ты был у психиатра?
– Нет ещё.
– Ещё?
– Да. Не успел.
– Ну да! Ты у нас человек занятой, безработный… Прости, что сразу не догадалась.
– Не язви. Схожу. Завтра. Возможно, послезавтра.
– Мы договаривались, что ты сходишь сегодня, Семёнов.
– Мы не договаривались! – не сдержался я, но, взяв себя в руки, понизил градус и уже более спокойным тоном повторил: – Мы не договаривались. Ты меня попросила сходить к психиатру, и я схожу. Дай мне время.
– Я не прошу, Семёнов! Я требую!
– Значит, продолжай требовать. Прости, мне некогда.
Я отстранил её, прошёл в зал, уселся в кресло и включил телевизор. Матч уже начался. Таймер в углу экрана указывал на то, что прошло девять минут после стартового свистка арбитра.
– Ты издеваешься? – Жена стояла в проёме двери и смотрела на меня так, будто я явился домой пьяный в обнимку с проституткой и провозгласил её своей законной наследницей.
Комментаторы матча вяло обсуждали происходящие на поле события. На табло светились цифры «0:0». Пошла одиннадцатая минута. Вот только игнорировать Марию и полностью сосредоточиться на игре никак не удавалось.
– Выключи телевизор! Я с тобой разговариваю!
– Послушай, я же тебе говорю: схожу к врачу. Хорошо? Всё! Ты победила. Молодец! Схожу! Но завтра. Сегодня и в самом деле был занят. Хватит, Маш.
Я постарался улыбнуться в знак примирения, но в последний момент внутри всё похолодело… Стоп! Руки стали тяжёлыми и безвольно упали на колени. Продолжая смотреть на Марию, мысленно я теперь был прикован к матчу и к тому, что происходит на поле «Лужников». Только теперь до меня начало доходить, что идёт уже одиннадцатая минута, а на табло до сих пор сухой, ничейный результат! Ноль – ноль!
Мария что-то говорила, но я больше её не слышал. В голове мелькала единственная мысль, вращающаяся с невероятной скоростью и повторяющаяся с завидной регулярностью старой, заезженной пластинки: «Этого не может быть! Этого не может быть! Этого не может быть!»
Этого и в самом деле не должно было быть. «Спартак» ещё в самом начале матча должен был открыть счёт. Мы с Лёхой не успели даже пиво открыть, а Баженов, обойдя защиту киевлян, уже аккуратно положил мяч в дальнюю девятку. Я отчётливо помнил разведённые в стороны руки кума, застывшие в немом недоумении.
Теперь же что-то пошло не так. Хронометр, отсчитывавший время игры, перевалил на двенадцатую минуту, затем на тринадцатую, а счёт всё не менялся. Игроки неспешно перемещались по полю, вяло перепасовывались, осторожничали, присматриваясь к манере игры друг друга. Мария, не дождавшись от меня ответной реакции, ретировалась в спальню, громко хлопнув дверью. Пятнадцатая минута – счёт прежний.
Я чувствовал себя полным идиотом. Поставить последние деньги на игру! Деньги, от которых зависит вся жизнь! В мире, где вообще всё идёт не так! Я уронил лицо в свои ладони и зажмурился.
– Идиот!
Из динамиков телевизора донёсся радостный возглас: «Го-о-о-ол! Это гол, друзья! Артём Милевский открывает счёт в матче „Спартак – Динамо” и выводит нашу команду вперёд!!! Киевляне ведут в счёте! Но нельзя расслабляться! Это только шестнадцатая минута…»
– Ну, вот и всё… – выдохнул я каким-то хриплым, чужим голосом.
Да, гол забил именно тот форвард, на которого я ставил, но игра шла совсем не так, как должна была идти. На двадцатой минуте спартаковцы сравняли счёт. И снова я угадал игрока – Баженов. Хотя и не угадал последовательности. На ставку это никак не влияло – я не ставил на последовательность. Выходило, что пока всё складывается не так плохо, как показалось вначале. Но какой должна быть удача, чтобы в матче, в котором изначально всё пошло не так, всё же сложился такой невероятный счёт?
Первый тайм закончился с ничейным результатом. Пятнадцать минут перерыва превратились в настоящую пытку. Если бы я курил, я бы, наверное, выкурил не меньше пачки за это время.
Следующие сорок пять минут показались вечностью. Киевляне забили на сорок восьмой и семидесятой минутах. С каждым голом мои кулаки и зубы сжимались всё сильнее. На восемьдесят девятой смотрел матч стоя, нервно разгрызая нижнюю губу до крови. Для выигрыша не хватало одного гола в пользу «Динамо»! Девяностая минута. Арбитр добавляет ещё три. Девяносто первая. Я отвернулся от экрана и с тоской посмотрел на вошедшую в комнату Юльку. Она улыбалась. Непослушные кудряшки торчали в разные стороны, делая её похожей на одуванчик.
– Пап, расскажи сказку.
«Гол, – без особой радости в голосе произнёс голос футбольного комментатора, – „Спартак” отквитал ещё один мяч, но это уже вряд ли спасёт команду от домашнего поражения. Счёт матча три – два. Три пропущенных гола на своём поле ставит подопечных Черчесова в весьма затруднительное положение перед ответным матчем в Киеве. До конца встречи остаётся одна минута…»
Я обречённо посмотрел на экран телевизора. По ядовито-зелёному газону к центру поля бежал форвард «Спартака». В руках он держал мяч, только что вытащенный из ворот киевского «Динамо». Мяч, подаривший москвичам сомнительную надежду на победу и отобравший последнюю надежду на дальнейшую жизнь у меня.
Отчаяние? Хлёсткое слово, ёмкое. Но даже при всей своей ёмкости оно не может выразить полноты тех чувств, которые испытываешь, проигрывая надежду.
Два – три. Теперь уже не имело значения, сколько голов забьют те или другие. Кто именно из игроков забьёт и сколько голов. Кто из команд выиграет, а кто проиграет. Для меня игра окончилась именно тогда, когда мяч от ноги форварда «Спартака» во второй раз за матч пересёк линию ворот киевлян. Моя ставка сгорела. Я проиграл. И в этот момент я вполне ясно осознал, что призрачная надежда на нормальную жизнь рухнула. А самым гадким было то, что отвечать за мой промах придётся не только мне, но и Юльке.
– Идём, золотко. Идём…
Я поднялся с кресла, подошёл к дочери и провёл ладонью по её кудряшкам. Вполне вероятно, что это был последний вечер, который я проведу вместе с ней. От этой мысли в груди заныло.
– А ты телевизор не будешь выключать?
Я кивнул и на ватных ногах вернулся к креслу. Взял пульт, направил его на телевизор и хотел уже нажать на красную кнопку, но в последний момент обратил внимание на то, что происходит на поле.
Спустя несколько секунд после того, как мяч от ноги московского форварда влетел в сетку ворот, главный арбитр отменил решение о забитом голе, сославшись на данные бокового судьи. Офсайд! Вне игры! Счёт на табло сохранялся прежний! Один – три! Я, как подкошенный, снова плюхнулся в кресло. Ладони вспотели мгновенно. Сердце стало колотиться так сильно, что я физически ощущал его биение всей грудью.
Девяносто вторая минута. После отмены забитого гола вратарь выбивает мяч далеко за центральную линию. Динамовцы уходят в стремительную контратаку. Игроки «Спартака», находившиеся почти всем составом на половине поля соперника, провожают взглядом набирающих скорость форвардов киевлян. Милевский выходит один на один с вратарём, на полном ходу подбрасывает мяч высоко вверх, и тот, описывая дугу, плавно ложится прямо по центру ворот! Гол! Го-о-ол!!! Один – четыре! Звучит финальный свисток! Арбитр жестом сигнализирует об окончании матча! Комментаторы ликуют! На экране – радостные улыбки игроков в бело-синей форме, недовольные лица московских болельщиков, табло со счётом «1:4». Победа!
Я около минуты просидел в кресле, не меняя позы и чувствуя, как горячая кровь теплом разливается по всему телу. Сидел и просто не верил своей удаче. Я выиграл… Я выиграл. Я выиграл!
Хотелось кричать, но ком, подкативший к горлу, не позволял выплеснуть эмоции. Юлька подошла ко мне и осторожно заглянула в лицо.
– Папа, ты расскажешь сказку?
– Конечно, солнышко, – растягиваясь в улыбке, прошептал я, а затем вскочил с кресла и, подбрасывая хохочущую дочку к потолку, закричал: – Конечно! Три сказки! Пять! Десять сказок! Сегодня у нас с тобой сказочный вечер!
– Ура-а-а! Десять сказок! – кричала Юлька. – А это много?
Серия произведений:
Омут
Омут. Глава 1. Гроза
Омут. Глава 2. Нога
Омут. Глава 3. Гена
Омут. Глава 4. Эликсир
Омут. Глава 5. Утро
Омут. Глава 6. Час от часу не легче
Продолжение серии:
Автор публикации
Комментарии: 398Публикации: 77Регистрация: 18-03-2023
