Отзыв на рассказ № 26 «Ловушка для кобольда»
автор Old_Gonsalez
Лучше думать о красоте света, чем о том, что происходит во тьме.
Любопытство убивает.
Клайв Баркер «Абарат: Абсолютная полночь»
Думаю, не ошибусь, предположив, что рецензии в конкурсе «Лао-Цзы» первоочередное значение будут иметь для авторов, а уж потом для иных читателей, которые, ознакомившись с конкурсными работами, полюбопытствуют о мнении членов жюри. Посему хочу сразу извиниться перед возможным читателем, ведь эта рецензия будет адресована исключительно Автору.
Учитывая вышесказанное, позволю себе некоторую вольность при написании данного отзыва и отступлю от Правил написания рецензий, однако продолжу неукоснительно следовать основным их принципам, как и Правилам конкурса.
Итак, Дорогой Автор, считаю, что предварять рецензию обзором сюжета, который и мне и Вам прекрасно известен, нет никакого смысла. О нем выскажусь чуть ниже. А свой монолог хочу продолжить привычным для меня разбором текста.
О, не переживайте, судить строго за него не буду (если буду вообще), сосредоточившись при оценивании непосредственно на Вашей истории. Однако тексту я придаю большое значение и не могу обойтись без его обсуждения. Постараюсь быть предельно объективным, ведь обсудить есть что.
Не стану заострять внимание на таких очевидных доказательствах нехватки времени на редактуру, как пропущенные точки в конце некоторых реплик или лишние пробелы. Даже пропущенные слова можно не брать в расчет, поскольку это тот вид ошибок, которые Вы, уверен, никогда бы не совершили, располагая бОльшим запасом времени.
Кстати, если редактура рассказа еще есть в планах, то слова пропущены в следующих случаях:
«После непродолжительного совещания, было принято рассказать Сергею Петровичу правду» Так и просится слово «решение» после «принято».
«А ямы эти – то, что осталось золотых разработок» А тут не хватает «от».
Лишние запятые, предусмотрительно рассеянные по всему тексту, как и недостающие (пусть и с некоторой натяжкой), я склонен отнести к тому же разряду ошибок, не заслуживающих внимания при оценке, но Вам на них тоже стоит обратить внимание в дальнейшем. Вот пара простых примеров с лишней запятой:
«Двенадцать коек, двумя рядами поставлены вдоль стен»
«В палате, старший воспитатель сел на стул»
А вот еще пара с недостающей запятой:
«Всё что успели увидеть самые зоркие – это тень»
«Костя чихнул и всё исчезло»
Другая частая ошибка – это повторы. В «Ловушке» их не так много, и не все из них заметны. Но они есть. Опять же, пример:
«Батон быстро слез с кровати, быстро собрал обертки» Эту быстроту можно отнести к художественному приему, но я – если бы мне было позволено, конечно, – заменил «быстро слез» на «скользнул». Этот глагол уже дает понятие о скорости движений Батона, не находите?
Или такой пример повтора:
«Людмила Борисовна … лишь кивнула головой» и чуть дальше «Та лишь кивнула, и легким шагом двинулась» Женщины разные, но обе лишь кивнули, причем близко друг от друга – и в сюжете, и в тексте.
Ну и такой еще пример:
«Как раз туда, где» а в следующем предложении «На этот раз улыбался» и чуть ниже «На этот раз, всем»
Есть в тексте еще определенное число ненужных «былок», но Вы при желании их легко вычислите и вычистите, как и все вышеперечисленные ошибки.
Перейду теперь к обсуждению некоторых моментов текста, которые порой с изрядной долей субъективности вызывали у меня сомнение или вопросы.
Самый очевидный и легкий вопрос (считайте, риторический): почему мысли Батона оформлены прямой речью, а не косвенной? Он же все-таки подумал.
В самом начале есть такой фрагмент:
«Послышалось неумелое чирканье спичками, и слабый свет свечи осветил палату. Двенадцать коек, двумя рядами поставлены вдоль стен. А между ними, в центре палаты – пятеро, протягивают тонкую нить от ножки стула к ножке кровати. В полумраке все, как один – вихрастые, в футболках, трусах и носках»
Как человек вполне разумный, читая этот фрагмент, я понимал: речь идет о мальчишках. «Пятеро» и «все, как один» – это о них. Однако, рисуя в этом абзаце картину происходящего, повествование говорит лишь о койках, среди которых появляется стул. Возможно, следовало бы перефразировать этот абзац, чтобы избежать внезапного вклинивания пятерых действующих лиц в текст описания обстановки.
Пришлось перечитать несколько раз, чтобы представить эту сцену картинкой, которую я (опять же, с Вашего позволения) описал бы следующим образом:
Темную палату с дюжиной коек, стоявших двумя рядами вдоль стен, осветил из центра тусклый огонек свечи. Пятеро ребят собрались вокруг стула и протягивали тонкую нить от его ножки к ножке ближайшей кровати. В полумраке все, как один, вихрастые, в футболках и носках.
Не подумайте, Дорогой Автор, будто я пытаюсь навязать Вам свою редакцию. Нет, мне лишь хочется вступить в диалог (хоть он и невозможен сейчас, когда я пишу эти строки), в ходе которого мы оба придем к тому, как сделать текст лучше. Ибо я только это ставлю целью в его разборе. Надеюсь, Вы разделите мои цели и устремления, поэтому продолжу.
Повествование содержит такую фразу:
«Построен он был крупным металлургическим заводом из промышленного города»
Ничего с собой не могу поделать, но звучит она точно также как «дом построен из кирпичей». Это завод был построен из города, или лагерь построен заводом из города, или завод происходил (насколько это слово применительно к заводам) из города? Может, следует убрать промышленный город, как Вы считаете?
Другая фраза звучит так:
«следы очень напоминали руки»
Вероятно, прозвучит излишне категорично, однако я не считаю, что следы могут напоминать руки. Это все-таки слишком разные вещи. Может, имелось в виду, что следы напоминали отпечатки ладоней?
Также обращу Ваше внимание на такой момент, как неопределенные наречия, и сразу с примеров:
«Один из свертков как-то глухо громыхнул»
«Где-то на полпути к карьеру»
Мой Вам совет: избегайте этих слов. В примерах выше они не нужны, поскольку во фразах уже есть необходимые уточнения, где находится кладбище и как громыхнул сверток. Эти слова выдают в Вас боязнь нехватки слов. Не поддавайтесь ей. Вы – Бог своей истории, и, как истинному богу, Вам известны все мелочи и нюансы происходящего. Вы знаете, что кладбище не где-то, а конкретно на полпути к карьеру. Вы знаете, что сверток громыхнул не как-то, а именно глухо.
Ну и последнее. Можете счесть придиркой и не брать это в расчет. Не считаю выделение каких-либо фрагментов текста – хорошей идеей. Объясню почему.
Как правило, выделяя каким-либо образом некий участок текста, авторы хотят заострить на нем внимание читателей – то, что отличается от общего массива, неизменно притянет взгляд. Я не раз видел этот художественный прием, например, когда прямую речь персонажа (часто нечеловеческого происхождения) печатали иным шрифтом, чтобы подчеркнуть его нечеловечность самим текстом. Или выделение курсивом в тех же или похожих случаях.
«Ловушка» выделением жирным шрифтом фокусирует внимание на сакральном заклинании (которое, к слову, почему-то лишено всяких знаков препинания) и на фразах потомственной ведьмы Тихоновны. Слова последней выглядят неким апартом, фразой в сторону. Они даже заключены в соответствующие случаю многоточия, которые символизируют отрыв от повествования, и тем самым уже привлекают внимание.
Они, несомненно, очень важны для истории, так к чему дополнительное заострение внимания жирным шрифтом? Похоже на прием в кино, когда в критический момент герой вспоминает слова учителя, и они тут же звучат с экрана, да еще и с размытым лицом самого учителя, появляющегося в кадре над головой персонажа.
Вы можете со мной не согласиться, как в этом моменте, так и во всех остальных. И я готов вступить с Вами в конструктивный диалог, если захотите.
Что ж, думаю, обзор текста пора заканчивать и оставить при себе мнение о многоточиях, восклицательных знаках, слове «резко» и прочем.
Прошу Вас только помнить, что текст есть плоть литературы, и игнорировать его нельзя, ибо читатель видит в первую очередь слова. Ваши слова, Дорогой Автор, в которые заключены Ваши истории. Не забывайте об этом, если хотите, чтоб Ваши истории читали.
Теперь-то можно перейти и другому разделу, который я обычно посвящаю истории, душе рассказа. Но предупреждаю, эта часть может оказаться (и, весьма вероятно, окажется) самой субъективной. Однако я постараюсь максимально конкретизировать видимые мной «плюсы» и «минусы», чтобы эта часть не выглядела простым сотрясанием воздуха. Надеюсь, это получится.
Стоит, наконец, упомянуть о сюжете. А он прост, что есть плюс для короткого рассказа. Группа ребят в пионерлагере вызывает ночью матерящуюся нечисть ради забавы, но приходит не тот, кого они ожидали. Хороший зачин для страшилки.
Уже даже в этом коротком синопсисе можно почувствовать дуновение атмосферы рассказа и легко напридумывать себе обстановку, в которой будет происходить действие. Это еще один безусловный плюс – универсальность места действия, ведь кто из нас не бывал в лагере для отдыха? Я не застал время, когда происходят события «Ловушки», но все равно живо представлял себе происходящее, поскольку любил слушать такие истории, особенно по ночам.
Минус истории – слишком большое количество персонажей. Основные – пять парней, старший воспитатель Сергей Петрович и, собственно, кобольд. Второстепенные – директор лагеря Людмила Борисовна, вожатая пятого отряда Вера, ее напарница Ольга, потомственная ведьма Тихоновна и гном-матершинник. И массовка – девочки и мальчики, маячившие на периферии повествования. Получаем десять действующих лиц, напарницу Ольгу и гнома-матершинника можно не брать в расчет.
После прочтения имена мальчишек вспомнить очень трудно. Разве что Костю-Батона, которому в рассказе хватило и действия, и фактурности. В конце концов, именно его действия двигают сюжет.
Сергей Петрович запоминается и харизмой и тем, что у этого героя есть предыстория, которая важна для сюжета.
Все остальные, включая Тихоновну и кобольда, на их фоне бледны, как привидения. Оно и понятно, при таком-то количестве действующих лиц.
Выбранное место действия, конечно, предполагает обилие многих персонажей, которые будут находиться на периферии повествования. Но вожатая и директор, например, на повествование никак не влияют – они после нескольких фраз уходят сразу на третий и следующие планы, переложив все на плечи сильного мужчины. А если бы Сергей Петрович был вожатым пятого отряда, если бы он один обнаружил следы, если также в одиночку, не привлекая других взрослых, решил разрешить ситуацию, история бы сильно пострадала? Думаю, нет.
Однако Сергей Петрович довольно привлекательный персонаж, чтобы вместе с Батоном спасти историю. Благодаря им от рассказа остается хорошее впечатление целостной законченной истории. Очередной плюс.
Очень понравился ход с «особой конфеткой» Батона, которая, как позже выяснилось, и есть причина всех событий. Люблю такие детали, которые авторы невзначай разбрасывают по тексту, а оказывается, что они чрезвычайно важны для истории. Чуть меньше понравился схожий прием с ведьмами, о которых было упомянуто, а потом появилась и сама Тихоновна. Пусть раскрытие ее роли в истории не столь изящно, как камушек, но задумка все равно неплохая.
В целом рассказ получился простым и достаточно увлекательным, как и полагается страшилке, но при этом лишенным ощущения страха. Все пугающие элементы истории – ночь, как основное время действия, жуткие следы на стенах и потолке, появившаяся в руках кобольда кирка, рассказ об убийстве мальчика – теряют в повествовании свою жуткую ауру. Ночи быстро проходят, и герои не спят поодиночке. Жуткие следы усилиями девочек сразу смываются и превращаются в рисунки. Кирка также внезапно, как появилась, исчезает (так и не выстрелив). А историю об убийстве рассказчик заминает точно так же, как в его детстве замяли само убийство. Последнее как раз понятно: не каждый воспитатель станет такое рассказывать детишкам.
Итог очевиден: хорошая работа, которая после определенных доработок станет еще лучше. Субъективно очень понравилась, несмотря на огрехи.
Надеюсь, Дорогой Автор, вы сделаете из этого рассказа не «особую конфетку» с ничинкой-камушком, но настоящую конфетку с приятным ностальгическим послевкусием, которую будет приятно перечитывать или пересказывать. Например, ночью у костра.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №7. «О том, почему официантка разобралась в деталях лучше, чем физик»
автор Просто Джем
Рассказ №7. О том, почему официантка разобралась в деталях лучше, чем физик
Письмо – отфильтрованное мышление.
Стивен Кинг «Как писать книги»
Вписывая эту цитату в эпиграф отзыва, я также держал в уме и другие высказывания из той же книги. Те, что были в главе под названием «что такое писательство». Мистер Кинг в своих мемуарах о ремесле говорит, что писательство – это телепатия, общение умов. Я склонен согласиться с мэтром (ну еще бы: где я и где Он). А для того, чтобы общаться друг с другом при помощи письма, мысли нужно отфильтровать, ведь они настолько хаотичны и непоследовательны, что порой разобраться в них не способны даже те, в чьих головах эти мысли рождаются.
К чему это я, спросите Вы. А к тому, что облекая мысли в слова, стоит обратить пристальное внимание на эти самые слова. Воображение читателя способно дорисовывать многие подробности, но если написать «у стола было четыре ножки и круглая столешница», то читательская фантазия окажется бессильной вообразить стол с другим количеством ножек и иной формой столешницы – мысленный образ передастся таким, каким задумывался.
И если Вы хотите передавать свои мысли другим, делиться своими историями и фантазиями, стоит уделить пристальное внимание работе над текстом, Дорогой Автор, стать внимательным и бережным к словам. Ведь писательство, хоть и приятный, но все же труд.
Я это говорю не из праздной словоохотливости. Но потому – и Вам стоит это признать, – что у работы № 7 есть проблемы с текстом.
Не стоит, однако, отчаиваться и спешно рвать черновики других работ. В конце концов, Вы признали (очень надеюсь на это, ибо в противном случае все последующие слова рискуют стать бессмысленными), что у работы есть проблемы. Значит, их нужно решить, дабы в будущем они больше не появлялись, верно? Попробую Вам в этом немного помочь.
Итак, представьте. Мы с Вами сидим в ярко освещенной аудитории за одним круглым столом. Сидим рядышком, плечом к плечу – это важно. Для нас не имеет значения, сколько у стола ножек – мы смотрим только на листы бумаги перед собой. Это Ваша работа.
Представили? Хорошо. Теперь вообразите мой голос, по-отечески дружелюбный (ибо таков он и есть), но с толикой наставительных ноток. Пусть я не Ваш учитель (никогда не любил эту роль), но друг и коллега. И вот что я говорю.
Главный и самый серьезный промах, который проявляется практически сразу же – это небрежность. Да, будем честны, это она и есть. Немалое количество опечаток и нестыковок говорят о том, что работа не читалась. Иначе Вы бы вычистили из нее следующее:
«отец где только не работал и чего только не умел, поэтому чинить все, что ломает любопытный ребенок»
«у Кейт не было цели под кого-то косить или кому-то угождать, она просто наделала, что ей хотелось и смотрела тою что ей нравилось»
«поэтому Кейт и могла спокойно игнорировать своих обидчика»
«особо надоедливые хулиганы пару раз оказывались запреты в большом мусорном баке»
«которых обычно все … напоили раздавить или выкинуть в окно»
«Кейт как разбила в комнате совершенно одна»
«а Егно – с некоей юноша по ту сторону стены-экрана – успокоились, внимательно оглядел свое укрытие»
Это не все подобные ошибки. Они и есть та небрежность, которая может загубить даже самый гениальный сюжет. Не та, что пускает подобные ошибки в текст (в творческом пылу любой может ткнуть пальцем не в ту клавишу), но та, которая позволяет ошибкам оставаться в тексте после того, как работа закончена. Которая оставляет ошибки даже перед отправкой рассказа на участие в литературном конкурсе.
Посему совет первый: всякому тексту нужна вычитка. Перечитывайте сами и давайте читать самым близким, если не доверяете собственной внимательности. Это поможет избавиться от нелепых опечаток, которые так и норовят исковеркать текст, когда повествование рвется на бумагу с крейсерской скоростью.
Другой промах, который также можно излечить вычиткой, это повторы и ненужные уточнения. Разберем на примере:
«к крошкам от его еды, которой один из его роботов … запасался пока все его соседи были на занятиях»
Тройное «его» в одном предложении – это повтор. Первое и третье «его» – ненужные уточнения. От тех и от других нужно избавляться – они «захламляют» Ваш текст, и его становится неинтересно читать, а нам ведь этого не нужно.
Также повторы – это часто местоимения (например «она» или «ее», если опять же обращаться к Вашей работе), но повторяются не только они. От так называемых «былок» тоже надо избавляться с беспощадностью терминатора, ищущего Сару Коннор. Повествуя читателю об одном персонаже, не нужно каждый раз уточнять, что именно «ей сильно влетало от учителей» – это само собой подразумевается.
Другой момент – скобки. Не скажу, что Вы ими злоупотребляете, однако они истории об официантке не нужны. Раскрывая или дополняя какой-нибудь тезис, повествование художественного произведения практически не требует заключения дополнений в скобки. Они только создают ощущение некоего отрыва от основного повествования. Тем более что скобками Вы закрываете порой сразу несколько предложений, которые органичнее читались бы без скобок. Вот пример:
«самым частым обзывательством в ее адрес было «жирная тупица» (Хотя Кейт была намного умнее их. Но у нее хватило ума не доказывать свой ум тем, кто судит только по внешности.)»
Скобки убрать, поставить запятую перед «хотя» – и ощущения отрыва от повествования не будет, предложения станут более лаконичными.
Не скажу, что дополнение повествования уточнениями, заключенными в скобки, плохой или неверный художественный прием. Однако считаю, что он больше подходит для иного вида литературы.
Финальный абзац истории – яркий пример недостатка внимания к разбивке текста на абзацы. Они в рассказе порой очень большие, что чисто на визуальном уровне утяжеляет чтение. Иные стоило бы разбить на пару абзацев поменьше, другие – на три.
Возьмите любую книгу, откройте на случайной странице и посмотрите на текст. По построению абзацев Вы сразу поймете, легкое ожидает чтение или тяжелое. От этого порой зависит мнение читателя о работе и реакция на нее.
Помните: слова имеют вес. Это Вам скажет любой библиотекарь, грузчик книжного склада или рабочий в типографии.
Это общие моменты, о которых мне хотелось сказать. Теперь можно перейти и к частным.
В тексте есть такая фраза:
«задолго после школы»
Она неверно использует слова, поскольку «задолго» предполагает прошедшее время – до начала основного. Возможно, это слово в контексте повествования вообще лишнее.
А смысла следующей фразы я просто не понял:
«(еще история, но больше не как предмет в школе)»
Так и хочется спросить: а как что тогда? И к чему это «больше»: имелся в виду временной контекст (вроде фразы «больше не буду») или размерный (вроде как «любила больше химию, чем историю»)? В общем, до сих пор не знаю, как трактовать эту фразу и каково ее значение для рассказа.
Есть и «перловая» (простите, но так это и есть) фраза:
«ведь местные уже держатся кусками»
Может, все-таки группами?
«старомодными преподавателями»
Сомневаюсь, что эпитет «старомодный» подходит для описания преподавателя. Старомодным скорее можно назвать какую-нибудь вещь. Платье, например, или прическу. Относительно преподавателя это слово стоило бы применить к его принципам обучения, тем более что речь идет как раз о них. Но не к нему самому.
Ну и последнее:
«Спустя время, когда Егно закончил университет и нашел свою идеальную голубую планету, младшую ему домом, один из его механических жучков нашел Кейт на Земле»
Сразу вопрос: Почему нашел? Он ее терял? И еще вопросы. Почему свою? Она ему родная или этим выражается его отношение к планете? Она стала ему домом, значит, не родная все-таки? Эта идеальная планета и Земля – одна и та же планета? Если так, то какое это имеет значение, раз он так и не удосужился поговорить с Кейт? Зачем ему вообще было за ней следить?
Вопросы без ответов могут раззадорить фантазию читателя, а могут и раздосадовать, потому что некоторые аспекты Вашей истории так и останутся нераскрытыми. Об этом мы поговорим подробнее чуть ниже.
Покончим на этом с разбором текста, пока он, разбор, не стал утомительным для нас обоих.
Напоследок хочу поделиться еще одним простым советом: избегайте неопределенных наречий (какая-то головоломка с кнопочками, какой-то новый студент). Они выдают в Вас нехватку слов, а это не есть хорошо для автора. Автор всегда должен знать кто, какой, что и как в своей истории.
Теперь можно поговорить непосредственно об истории.
Идея о создании головоломки, которая бы помогала выявлять подходящих тебе друзей, довольно интересная. Но сама идея без раскрывающей ее истории так и останется идеей, короткой мыслью, которая со временем может забыться или утратить свою привлекательность. А рассказывать истории так, чтобы заинтересовать читателя, – нелегкий труд.
Небольшие истории привлекательны и одновременно сложны тем, что при малом количестве слов необходимо раскрыть не только какое-то действие, но и действующих лиц, и обстановку, и много чего еще.
Тут самое время поделиться еще одним советом от мистера Кинга: писать всего лишь просто и прямо. В книге о писательском ремесле он говорит: «Дайте себе торжественное обещание никогда не писать «атмосферные осадки», если можно сказать «дождь».
Применительно к «Официантке» я бы сказал, что не следовало четверть рассказа посвящать прошлому Кейт, чтобы раскрыть ее характер и технический склад ума. Вместо нескольких пространных абзацев можно было обойтись несколькими предложениями.
К чему читателям знать столько о прошлом девушки, чтобы сделать простой вывод: Кейт – «технарь», но с добрым бесстрашным сердцем и сильным чувством справедливости. Зачем читателю знать, как Кейт обзывали в школе на Земле, если основное повествование происходит, когда она учится в университете на Техно? Ее любовь к хоккею как-то влияет на отношения с Енго? То, что родители в спорных ситуациях всегда вставали на ее сторону (что неудивительно для родителей), как-то повлияло на то, что впоследствии Кейт стала официанткой?
То, что не развивает историю рассказа – тормозит ее. Значит, от этого нужно избавляться, чтобы читатель не потерял интерес. Ведь именно для него, в конечном счете, мы и пишем, не так ли?
Вернемся к простоте и прямоте. Повествование в рассказах имеет право быть нелинейным. Но играет ли это на руку истории в конкретном случае, что сейчас перед нами? Нарисовать в воображении читателей картинку настоящего главной героини, тут же начать описывать ее детство, затем университет и основное действия, после чего и вовсе сфокусировать финал на другом персонаже – не самое удачное построение повествования. Скачки разрушают ощущение целостности истории, ее завершенности.
Кстати, о завершенности. Кейт отучилась на другой планете, вернулась домой и стала официанткой. Ну, бывает такое. А синекожий Енго, окончив университет, нашел свою идеальную планету и стал следить за Кейт, чтобы так никогда с ней не встретиться и даже не заговорить. Это и есть финал? Тогда, как Ваш друг, хочу спросить: в чем смысл этой истории? Создать вещь для того, кого никогда не видел, чтобы тот мог находить себе друзей по разуму, и самой не подружиться с ним? Зачем?..
Название, несмотря на длину, очень понравилось и выглядело многообещающим, но мне разобраться в деталях не удалось. Возможно, я видел иные детали, нежели те, которые Вы хотели показать.
Я задумывался, к чему было переносить повествование на другую планету, о которой кроме названия ничего не известно? Обмен какими знаниями производился в этом университете на Техно? Кто те двое безымянных соседей в комнате Кейт и Енго? Как она вообще там жила с ними всеми? Что случилось в жизни Кейт, заставив ее после обучения стать официанткой? Чем занимался Енго после обучения, кроме слежки за Кейт? Зачем он вообще стал ее искать, если не собирался выходить на контакт? Енго выбрался из своего «кокона» самоизоляции и смог-таки обзавестись друзьями именно благодаря головоломке Кейт?
Вопросы, которыми задается читатель, – это (но не всегда) пробелы в повествовании, которые портят впечатление от прочитанного. Необходимо сводить возможность их появления к минимуму.
Многие авторы склонны объяснять пробелы в сюжете или повествовании отсутствием необходимости пояснять ВСЮ картину целиком, авторским видением и даже свободой слова и самовыражения. Даже когда никто и не просит прорисовывать все мелкие детали, лишь пояснить некоторые моменты. Я ничего не имею против всего вышеперечисленного. Однако пробелы это не заполняет.
Автор, оставляя недосказанность, должен дать читателю ровно столько предпосылок, чтобы тот мог на их основе вообразить то, что осталось невысказанным автором. Писатель, как художник, создает картину, а читатель обрамляет ее в раму и выбирает для нее место на стене. Если картина красивая и на нее приятно смотреть, то рама будет дороже и изящнее, и висеть картина будет на видном месте. Это и есть суть любого искусства – создавать Красоту.
Очень надеюсь, что своей критикой не отбил у Вас, Дорогой Автор, желания писать. Надеюсь, вы воспримите все сказанное мной исключительно в положительном ключе – как совет, как помощь в нелегком пути к совершенству и мастерству – ибо так оно и есть.
Закончить отзыв я хочу еще одной цитатой Стивена Кинга из все той же книги о писательском ремесле. Для меня она стала самым важным советом, которому я с разной степенью успешности следую последние десять лет.
«Если хотите быть писателем, вам, прежде всего, нужно делать две вещи: много читать и много писать. Это не обойти ни прямым, ни кривым путем — по крайней мере, я такого пути не знаю.»
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №3. «Аква»
автор Aqua
Формула: второй вариант = первый вариант – 10%.
Стивен Кинг «Как писать книги»
Формула Переписывания, которой делится мастер в своих мемуарах о ремесле, вынесена в эпиграф не случайно. Она там потому, что автор этих строк во время чтения рассказа «Аква» не мог избавиться от мысли: «сколько же в тексте “воды”».
Но не стоит, Дорогой Автор, бросать чтение этого отзыва после первого абзаца. Да, звучит он не слишком лестно. Однако я уверен, что Вам не нужна лесть (для этого есть родственники, например), Вам нужна правда. Та самая правда, ознакомившись с которой, начинающие писатели начинают понимать красоту писательства и устремляются к ней, получая от этого процесса удовольствие.
Я говорю так уверенно, потому что в свое время хотел того же: чтоб мне открыли глаза, указали на ошибки, научили не только извлекать, но и создавать из слов на бумаге Красоту, которую люди зовут Литературой.
А правда такова: самый большой недостаток «Аквы» – много лишних уточнений и много лишних повторений. Они бы и составили если не все, то уж точно бОльшую часть тех десяти процентов из формулы Переписывания. Текст рассказа переполнен ненужными «я», «мне», «мой», «меня» и прочими местоимениями. Я исчеркал обе страницы, отмечая лишние и повторяющиеся слова.
Чтоб не быть голословным, приведу такой пример:
«Когда мама просит меня показать ей написанное, я не разрешают. Свои ошибки я исправляю сам.»
Второе предложение само по себе неплохое, но на фоне всего повествования теряется. Даже на фоне первого предложения. Повествование в рассказе ведется от первого лица единственного главного героя. Это уже обесценивает львиную долю местоимений, относящуюся к главному герою. Значит, «меня» и «я» (которых в тексте предостаточно) можно сразу вычеркивать из первого предложения. Остается «ей». В этом уточнении также нет нужды, поскольку в воображении читателя Валера находится только с мамой. И, убрав лишнее, остается лишь немного изменить пару слов, чтобы предложение выглядело лаконичнее:
«Когда мама просит показать записи, приходится отказывать. Свои ошибки я исправляю сам.»
Или такой пример:
«Тогда как раз в семье обсуждали вопрос, требуется ли маме машина, но вопрос решили в пользу коляски.»
Дважды повторяется «вопрос». Окончите фразу «но решение приняли в пользу коляски», и повтор исчезнет.
И буду честен, ошибка в слове «разрешаю» (но не она одна) из первого примера также говорит не в Вашу пользу, Дорогой Автор. Она вместе с повторами-уточнениями возвращают нас к эпиграфу и первому абзацу отзыва, чтобы прийти к определенному выводу: в рассказе много «воды», и он требует правки.
Поэтому первый мой совет: воспользуйтесь формулой Переписывания. Не давайте никому читать первый вариант своих работ, будьте как Валера Акулычев – исправляйте ошибки сами, чтобы не совершать их в дальнейшем.
И сразу второй предельно простой совет, который дает и мистер Кинг: старайтесь писать лучше. Именно для этого я и рассказал Вам о повторах-уточнениях. Но чистка текста от лишних слов – лишь малая часть того, что необходимо для хорошего письма.
Вновь воспользуюсь словами мастера и скажу, что писательство – это телепатия, общение умов. А чтобы передавать свои мысли предельно четко, нужно особое внимание уделять словам. В этом и заключается писательство, не так ли?
Вот тот пример, что я использовал первым, может сказать читателю, что мама просила записи Валеры, чтобы исправлять ошибки, но он исправлял их сам. Не думаю, что именно этот смысл Вы вкладывали в слова. Вероятно, имелось в виду, что он дает ей читать свои тексты только после редактуры. Так почему бы так и не написать?
Почему бы вместо «он занят бизнесом» не написать «папа – бизнесмен»? А вместо «приобрела клиентуру» не написать «нашла работу»? К чему писать «на всей улице словно вымерло», если имеется в виду, что на улице ни души? Зачем писать «непоправимую травму в области психики», когда можно сказать «психологическая травма»?
Пишите просто и прямо – совет третий. Не пишите «атмосферные осадки», если можно сказать «дождь», и не пишите «предоставили поступать по своему усмотрению» если имеется в виду, что Валере разрешили самостоятельно передвигаться по поселку.
Перейдем же, Дорогой Автор, от разбора текста к разбору истории.
Итак, о чем Ваша история? О том, как мальчик-инвалид Валера Акулычев по прозвищу Аква спас девочку от бандитов. Хороший ли это сюжет? Вполне хороший и очень интересный.
Однако в том, как Вы развиваете историю нужно придерживаться того же правила, что и при построении текста – лишнее должно отсекаться. Рассказы сложный жанр, поскольку он не терпит долгих завязок, пространных описаний и подробных раскрытий характеров. Штрихи должны быть четкими и одновременно ёмкими.
Вот так, к примеру, в рассказе «Йеттеринг и Джек» знакомит читателя с персонажем Клайв Баркер:
Кем же был Джек Поло?
Импортером корнишонов. Во имя всех назиданий Левита, он был самым заурядным импортером корнишонов! Его жизнь была серой, семья – подлой и обывательской, у него не было ни устойчивых политических взглядов, ни каких-либо религиозных убеждений. Человеком он был совершенно ничтожным, одним из безликого множества. … Если бы ему представился случай заключить сделку с самим Сатаной, он бы хмыкнул, пожал плечами и вернулся к импорту корнишонов.
Последнее предложение мне нравится больше всего – оно словно подводит итог всему вышесказанному и дает главную характеристику персонажа. Это тот самый «высший пилотаж», к которому необходимо стремиться любому автору.
Вернемся к Валере и попробуем разбить весь рассказ на части по смыслу. В первой половине говорится только о мальчике, его судьбе, жизни, родителях, чудо-кресле.
Со слова «однажды» повествование во второй половине рассказа переходит непосредственно к сюжету и вскоре к концовке.
Видите недостаток? Слишком длинное и перегруженное подробностями вступление. Что из всего перечисленного во вступлении необходимо было знать о Валере, чтобы он «ожил» в воображении читателя? Что он инвалид, передвигается на высокотехнологичной коляске и что он добрый малый. Все.
Прописывая в рассказ какие-то делали, не забывайте задаваться вопросом: а как они влияют на сюжет, на историю. Вот, например, умение Валеры писать (небольшая ремарка: считаю, что лучше бы указать, что он мог писать, а не умел писать – его положение говорит не столько об умениях, сколько о возможностях) как-то влияет на развитие истории о спасении девочки? А образование его матери? А то, как фотограф выстраивает композицию для семейных фото Акулычевых, на которых они выглядят как нормальная семья (еще одна ремарка: считаю, что корректнее было бы использовать слово «обычная» вместо «нормальная» – у этих слов совершенно разный эмоциональный оттенок и подтексты)?
Возьмите за правило при повествовании в рассказе: если что-то не двигает историю вперед, значит, оно ее тормозит. Старайтесь отталкиваться от сюжета, постепенно вплетая в повествование детали характера героя, обстановки и прочего.
Позволю себе, если Вы не против, одно субъективное замечание. Начинать рассказ с фраз «меня зовут» или «я – » не лучший способ привлечь/увлечь читателя. Как правило, так начинаются произведения крайне сомнительной художественной ценности. Я бы посоветовал Вам избегать такого начала в будущем, хотя мне и понравилось, как фраза с представлением Валеры закольцевала рассказ. Он ощущается законченным, целостным. А это немаловажно для рассказа.
О, еще понравилось раскрытие прозвища главного героя в самом начале. Стоило бы рассказ с этого и начать: «я ни разу не произносил свое имя вслух, потому что». А потом уже и представиться.
И последнее. Я усвоил это для себя, как необходимость задавать «правильные вопросы» (формулировка, кстати, снова от Кинга). После того, как закончен первый вариант текста, после того, как внесены правки, и текст стал вторым вариантом, дайте почитать кому-нибудь из близких (у меня это жена или близкий друг). Тому, кто не постесняется задать тот самый правильный вопрос, который выявит нелогичность или какие-нибудь нестыковки в повествовании.
Это очень важно, поскольку если у читателя останутся вопросы, ответы на которые он не сможет довообразить на основании того, что он прочитал, это испортит впечатление от рассказа. А нам это не нужно.
Мне вот было интересно, почему маму Валеры удивляло отсутствие претензий от бандитов, которые пытались похитить девочку? Пусть Валера был ограничен в возможностях, чтобы рассказать о произошедшем, но сама девочка (пусть даже с расшатанной психикой) неужели не могла сообщить маме своего спасителя о случившемся? Что вообще произошло после столкновения с коляской? Бандиты удрали, и появилась мама? Кто вызвал мальчику скорую помощь?
«Правильные вопросы» также хороший индикатор пробелов в повествовании. И если ответы известны лишь автору, то читателю это не понравится, ведь его нельзя оставлять в неведении.
Подытоживая, хочу сказать, что Вы ступаете в большой густой лес. Надеюсь, я смог хотя бы указать Вам направление, чтобы в нем не заблудиться.
Писать художественные произведения – не самый легкий труд, неизменно приносящий удовольствие авторам. Но важно помнить, что умение писать не делает автора писателем, как умение говорить не делает человека оратором, а умение бегать не делает из бегуна спортсмена.
Если Вам приятно это занятие – не бросайте, но не забывайте при этом совершенствоваться. Больше читайте и пишите больше, тогда все получится.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №32. «Лифт»
автор AlekseyM
https://litbes.com/concourse/splash-pool-1-32/
В стране Память время всегда и только одно – настоящее.
Стивен Кинг «Песнь Сюзанны»
Вновь отступая от стандартной канвы рецензирования, скажу Вам, Дорогой Автор, что написать этот отзыв было не просто. Я несколько раз подходил к нему и несколько раз откладывал (однажды даже остановился на трех немалых абзацах, пока не понял, что пишу не то). И причина не столько в Вашей работе (а она неплоха), сколько в авторе этих строк.
Мне нравится писать развернутые отзывы. Это занятие вызывает приятное чувство новизны, исследования ранее непознанных территорий и ощущения (хоть и не уверен, что оно подлинное) собственного писательского роста. А все потому, что я не люблю эпистолярный жанр, но, как видно из отзывов, мне постоянно хочется общаться с авторами, хочется поделиться мыслями об их работах и поделиться собственным опытом (надеюсь, что за десять лет его хоть немного да накопилось).
Однако когда работа оказалась близка к моим представлениям о хорошей истории, я вдруг растерялся и не знал с чего начать отзыв. Потом решил: а почему бы не начать с этого?
Или с этого: прошу считать мой отзыв не столько отзывом, сколько письмом к Автору. Брошу себе этот вызов во всеуслышание, надеясь, что Вы, Дорогой Автор, не сочтете его (и мой вызов самому себе и сам отзыв, написанный в подобном стиле) достойным осуждения.
Итак, перед нами рассказ с незамысловатым названием «Лифт». Не просто рассказ, но история внутри истории – как я люблю (если Вы мою любовь разделяете, то советую найти и почитать комикс Нила Геймана из цикла «The Sandman. Песочный человек» за № 18, который называется «Мечта тысячи кошек» – потрясающая история). Есть рассказчик, что повествует о некоем Шредербохере, который рассказывает на светском вечере свою историю.
Первое, что поразило (и приятно удивило), это имена персонажей. Мостовский, Николай Иоильевич Шредербохер, Зистерс, Плюгавин. Одни эти имена сами по себе уже довольно необычные, чтобы их запомнить.
Авторский эпиграф может показаться претенциозным, но, по-моему, он вполне обоснован, поскольку мир рассказа кажется обычным, но это не так – перед читателем параллельный мир. И этот иной мир содержит детали, которые могли бы вызвать вопросы, не будь перед рассказом эпиграфа. Например, новые фильтры Шредербохера или неоновые часы.
Эти маленькие, но заметные детали мастерски распределены по повествованию, чтобы сложить общее впечатление о мире рассказа, хотя собственно о самом этом мире напрямую ничего не сказано. Более того – мир практически никак не влияет на историю. Это ли не признак хорошей истории?
Плюс хорошо выдержанная стилистика повествования, без вычурности, с яркими фразами и устаревшими, но понятными словами.
И, заговорив о словах, не могу не обратить Ваше внимание на некоторые особенности текста.
Хотелось попенять на определенное количество лишних уточнений в рассказе Шредербохера. «Мой сосед», «мой батюшка», «моему счастью» и прочих. Однако в том и заковыка, что все они в РАССКАЗЕ Николая Иоильевича. То есть Рассказчик как бы в режиме онлайн передает читателям его прямую речь. А нам с Вами прекрасно известно, что человеческая речь литературной чистотой не отличается. Но в то же время центральная история составляет девяносто пять процентов всего рассказа, и не замечать лишние слова было непросто. Но я все же справился, поэтому, учитывая обстоятельства, оставлю их на Ваше усмотрение.
Это касательно истории Шредербохера. Но в истории Рассказчика лишние уточнения (свой стакан, свой томатный сок) мне оправдать нечем – они часть повествования.
Некоторые мелкие ошибки (вроде забытых точек, опечатки или некоторого количества забытых/лишних запятых) хоть и не портят общего впечатления от рассказа, но говорят о нехватке времени на редактуру. Если это первый вариант текста, то написан он очень и очень достойно. Но я все же советовал бы оставлять время для редактуры хотя бы таких мелочей – у иных читателей любые, казалось бы, незначительные детали могут вызвать раздражение, негодование и бог весть что еще. Мне вот, к примеру, недавно пеняли, мол, читать диалоги с кавычками тяжело.
Еще хочу поделиться мыслями относительно конкретных фраз Вашей работы. Разумеется, аргументировано, но не без доли субъективности, так что воспринимайте на свой страх и риск.
Самый первый абзац:
«В канун Нового года мой хороший друг и даже приятель, господин Мостовский, давал прием. Когда дамы устали от танцев, а господа перешли от шампанского к анисовой водке, некто Шредербохер поведал нам такую историю…»
В финале место действия истории Рассказчика оказывается очень важным для обеих историй. Однако в этом кратком вступлении о нем ничего не известно, ведь приемы можно устраивать в любом подходящем для этого помещении, не обязательно дома. Когда повествование вновь возвращается к Рассказчику, и Шредербохер заканчивает свою историю, он говорит « она купила это здание». И только в самом конце мы узнаем, что речь шла о доме Мостовского.
Возможно, следовало бы сразу обозначить место действия, как Вы считаете?
И обозначить мероприятие не прием (поскольку далее Шредербохер тоже говорит, что Зистерс давал прием), а, скажем, званый ужин или светский раут.
Возможно, следовало бы и время действия обозначить, ведь опять же в финале Рассказчик говорит: «вот вчера призадумался». А сколько времени прошло между тем, как он услышал историю с лифтом, и тем самым вчера? Может, этот временной промежуток и не столь важен, но тогда зачем было уточнять, что Рассказчик подумал именно вчера, а не на следующее утро, например?
И немного смущает это «нам». Считайте откровенной придиркой к слову, Дорогой Автор, но мне оно и правда не слишком нравится. Какой-то неопределенный круг лиц, хотя имеются в виду гости Мостовского, так почему бы их так и не обозначить.
И сразу от одного субъективного замечания к другому, еще более субъективному и еще более сомнительному, поскольку относится оно к истории Шредербохера, которая, как мы помним, есть прямая речь.
«Поднял ногу, брюки, до того момента удерживаемые шинелью, упали»
Ничего не могу с собой поделать, но так и хочется вставить «и» между ногой и брюками.
В тексте есть еще такой фрагмент:
«…оставаясь честным человеком, я не стану пенять на беспомощность ближнего или ближней, дабы воспользоваться правом сильного, чего бы это не касалось. Друзья не раз корили меня за это мягкосердечие.»
Смысл первой фразы не слишком очевиден на мой субъективный взгляд. Устаревшее пенять – это винить, жаловаться, укорять; устаревшее дабы – это чтобы. Получается, что Шредербохер, будучи честным человеком, не станет винить ближнюю за беспомощность, чтобы воспользоваться правом сильного? В отрыве из контекста не совсем понятно, что имелось в виду.
Давайте порассуждаем. Если я не ошибаюсь, то в данном случае под правом сильного имелась ввиду возможность воспользоваться беспомощностью слабого в своих личных интересах. И главный герой ею (беспомощностью) не воспользовался, будучи честным человеком. Если я правильно понял смысл фразы, то зачем было ее так усложнять? Почему просто не сказать «я человек честный, поэтому не мог воспользоваться растерянностью беспомощной девушки»? А друзья, которые считают такую манеру поведения мягкосердечием (более того – укоряют за это) те еще фрукты, похоже.
Но оставим Щредербохера и его друзей. Поговорим о Тихоне. Почему он дворецкий? Если я опять же не ошибаюсь, то дворецкий – это старший слуга, управляющий хозяйством, у которого в подчинении находятся другие слуги. Но в рассказе у главного героя других слуг нет, да и зачем они, если герои живут в квартире.
И почему этот самый Тихон позволяет себе в присутствии хозяина «странно щериться»? Считайте очередной придиркой к словам, но я просто не пойму, почему Шредербохер использовал именно это слово, у него же довольно специфическая эмоциональная окраска, а персонажи в хороших отношениях. Хотя сам хозяин говорил, что «завел» дворецкого, не нанял, не принял на работу, не обзавелся прислугой. Возможно, я просто не уловил всей соли их взаимоотношений.
Еще меня терзают смутные сомнения, как герой смог увидеть сильно присыпанные следы на снегу:
«На снегу у парадной было две вереницы, уже довольно сильно присыпанных следов»
На снегу порой и свежие следы не видно, а в истории был поздний вечер, а следы сильно присыпаны.
А вдумайтесь вот в это предложение:
«Целый день, друзья, я пытался написать письмо отцу моей институтки, но выходили только оды, сонеты и серенады»
Ну согласитесь, что-то в нем явно не так. Либо Шредербохер питал теплые чувства еще и к отцу возлюбленной, либо он просто забыл сказать, что переходил на поэтические формы, когда повествование письма переходило к Лизе.
Ну и последнее замечание к основной истории относится к Глафире. Вот описание возвращения Елизаветы домой:
«Еще не стемнело, а моя институтка очень уставшая была уже дома. Да, друзья, дома»
Не вернулась с учебы, не просто пришла, а была дома. И через три реплики следует:
«Она сняла манто и, не глядя, передала его какой-то девушке»
Погодите-ка, подумалось мне, так она же вроде одна была дома. Нет, она пришла, да еще и не одна. И едва в мыслях мелькнуло «А это еще кто такая?», как Елизавета ответила на наш с Шредербохером незаданный вопрос.
Как-то внезапно Глафира появилась рядом со своей хозяйкой, не находите? Может, было бы логичнее сразу сказать, что Лиза вернулась из института с какой-то девушкой?
Как бы я ни старался объективизировать свои доводы по поводу рассказа Шредербохера, Николай Иоильевич останется обычным человеком (ну, может, чуть счастливее прочих), который хоть и говорит красноречивее некоторых, но все же не без изъянов в речи. И этот факт, повторюсь, может снять многие притязания (мои в их числе) рецензентов к тексту.
Я говорю «может», потому что это зависит только от Вас, Дорогой Автор. Это Ваш персонаж и Ваша история. У нее выдержанный стиль, любопытный сюжет (скабрезные истории никогда не перестанут пользоваться спросом), и «живой» язык. Но есть и толика того, что я, возможно, несправедливо – если так, то прошу прощения – позволил себе назвать недостатками. А что со всем этим делать, решать только Вам.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №19. «Проклятие Фриды»
автор Alex Sordo
Это смерть? Нигде на белом свете не может быть так темно.
Должно быть, смерть. Так и есть. Он помер.
Гильермо Дель Торо и Чак Хоган «Штамм: Начало»
История мечущегося в поисках душевного покоя Иоганна, скитающегося по охваченному чумой городу в поисках жены, сперва воспринимается как хоррор. Позже она пытается мимикрировать под трагедию, но для меня так и остается хоррором, горячо любимым мною жанром.
Но весь ужас «Проклятия Фриды» не столько и не только в описаниях охваченного чумой города, сколько в самой истории Иоганна, который в попытках изменить свою жизнь разрушает ее. Бежал от отца лорда, чтобы стать подмастерьем стекольщика и взять в жены его дочь. Бежал от жены и от мира в монастырь, чтобы найти покой, которого там не было. Бежал из монастыря, чтобы вернуться к семье и найти сына, от которого убежать уже не сможет. История саморазрушения, как в фильмах Даррена Аронофски, идет по наклонной, и весь ужас в том, что Иоганн, как и персонажи Аронофски, этого не видит.
Однако в отличие от американского режиссера и сценариста автор не дает пояснения, почему Иоганн решил променять «пышное убранство лордского замка» на мимолетное счастье голодных скитаний по лесу. Хотя, думается, причину этого поступка читателю как раз будет не сложно довообразить.
Чуть сложнее найти объяснение бегству от возлюбленной Фриды. Это краткое описание дает воображению крайне мало зацепок:
«как он в одночасье остыл к ней и сбежал от черной тошноты в монастырь, поклявшись похоронить там свою жизнь»
И все же при желании можно найти объяснение и этому. Но что не так было с Иоганном? Почему он снова бежал, теперь уже из монастыря? Что за черная тошнота его мучила:
«Когда за вечерней молитвой на него нахлынула вместо благодати черная дурнота»
Четкого ответа в рассказе нет, автор предоставляет читателю возможность самому поразмыслить об этом. И это скорее плюс, чем минус.
Другой плюс – потрясающее (в нескольких смыслах) начало:
«Иоганн лежал на горе трупов»
Кратко, интригующе, шокирующее. Уже дает представление, что автор предлагает читателю. Так, впрочем, и оказывается: автор не скупится на нелицеприятные подробности кошмаров Иоганна и чумного города.
Однако за жуткими подробностями описываемых событий не остается места психологизму. Его подменяют красочные описания больных и мертвых. Кому-то хватит размышлений об Иоганне, кому-то их будет недостаточно на фоне всего остального.
Финал, как и начало, похож на кошмарный сон Иоганна, но автор вновь не проясняет читателям, так ли это. Бессмысленно рассуждать, сыграл ли этот прием или нет – все зависит от читателя. Но мне лично понравился.
Вот несколько хороших качеств этой истории, которые заслуживают похвал и дальнейшего использования и развития в творчестве Автора. О минусах говорить не хочется, чтобы не субъективизировать отзыв больше, чем хочется.
Теперь хочу обратиться к Автору напрямую и поговорить о тексте. И поговорить не как критик, оценщик или рецензент, а как читатель и товарищ по ремеслу.
Если Вы читали иные мои отзывы, то знаете, что разговор будет предметным. Если же в этом отзыве Вы со мной только знакомитесь, то хочу сразу предупредить, что у дальнейшего будет определенная доля субъективного суждения. Но я, как и прежде, постараюсь аргументировать свои замечания в надежде, что они помогут Вам в будущем.
О мелких ошибках вроде отсутствующих/недостающих запятых (а они в тексте есть) я говорить не буду. Скажу лишь, что подобные мелочи исправляются собственными редакторскими правками. Хотя, если быть честным, то даже на этом этапе можно пропустить пару-тройку ошибок, но к грамотной чистоте все же надо стремиться.
В остальном же ошибки вполне стандартные: лишние уточнения, неопределенные наречия в частности и наречия вообще и повторы.
Если вчитаться отстраненно, как делает читатель, знакомясь с Вашей историей, то вы все это увидите. Посему совет (бесполезный при ограниченном времени написания, как часто бывает с конкурсами): перед внесением правок давайте произведению отлежаться, чтобы взглянуть на него с непредвзятостью читателя, для которого оно написано.
Вот простой пример, совмещающий и повторение, и ненужное уточнение, и неопределенное наречие:
«Эта молодая женщина в углу – последняя в этом обходе»
А как Вам такой вариант: «Обход матушки Ханны заканчивался на молодой женщине»? И предложение стало простым, и повтора не стало.
Ненужные уточнения – это всегда непросто, они так и норовят влезть в повествование. Мне думается, это происходит из-за боязни автора, что его не так поймут. Эта боязнь – один из главных врагов авторов при написании текстов. Весь секрет в том, чтобы поставить себя на место читателя, который ничего не знает о Вашей истории и опирается лишь на Ваши слова, в то время как автор априори – Бог своей истории, и он всеведущ.
Часто повторения – это местоимения (его, ее, она, он и прочее). Но когда Вы рисуете в воображении читателя только двух персонажей, не нужно уточнять кто кого и чьё.
У Вас я еще заметил такое уточнение:
«Левую грудь пронзила боль»
К чему уточнять, что именно левую, если из этого уже и так понятно, что речь идет о сердце? К тому же о нем говорилось всего несколькими абзацами ранее. Не уточняйте очевидных вещей, читатель этого не любит, а в этом примере может и сексуальный подтекст заметить, совершенно неуместный.
Или вот такое:
«Третий день – ровно со дня побега из монастыря»
Я все не мог понять, зачем это «ровно». У Иоганна были часы, чтобы отмерять время? Так не похоже, чтоб они у него были. А если имелось в виду, что со дня побега прошло три дня, так почему бы так и не сказаьть?
То же касается и наречий. Они выдают Вашу боязнь быть не до конца понятым.
«Его руки бешено тряслись», «зубы громко лязгали», «резко отскочил», «оторопело отшагнул», «тихо темнели»
А если убрать все наречия, что-то поменяется? Думаю, нет.
И сразу о неопределенностях:
«Все тело было чем-то исколото, вокруг что-то шуршало»
Вот к чему эти «чем-то» и «что-то» если и так понятно, что все это сено, более того Вы сам проясняете это в том же коротком абзаце. Не проще (и логичнее) так и сказать: вокруг шуршало сено, а все тело было исколото?
Или вот такое неопределенно уточнение:
«В этот день мастер Герман проснулся»
Так и хочется спросить: а в какой именно, чем этот день отличается от остальных? Повествование перешло к другому персонажу, и читателю совершенно непонятно, о каком дне идет речь. Скажите «сегодня», скажите «на четвертый день побега Иоганна из монастыря» или просто «утром», раз речь о новом персонаже, и для него этот день ничем не отличается от многих предыдущих. Вы Бог своей истории и точно знаете, когда все это происходило, так не скрывайте же это от читателя.
Кстати, на правах читателя еще задам парочку вопросов к тексту.
Вот есть такой фрагмент:
«Иоганн проснулся так же, как и спал – с переполненной воздухом грудью и распахнутыми глазами»
То есть он спал с распахнутыми глазами?
«Последним, что выговорил против своей воли мастер Герман, было»
Почему он говорил «против своей воли»? Что его заставляло?
«теперь перед ним лежит вдвое состарившийся старый мастер»
С побега Иоганна от семьи (думаю, от тестя тоже) прошло семь лет. Так почему старый мастер состарился вдвое? Если из-за гибели дочери, то вдвое по сравнению с чем – с реальным возрастом, или с тем, какие его запомнил Иоганн?
Надеюсь, Вы поймете к чему эти вопросы. В любом случае я всегда буду готов обсудить их (и не только их) вне конкурса.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №29. «Фиолетовые руки на эмалевой стене»
автор AntonM
Многие не верят в то, что может случиться, пока оно не случается.
Это не глупость и не слабость, а просто свойство человеческой натуры.
Макс Брукс «Мировая война Z»
По своей традиции разделю этот отзыв на два раздела: текст и история. Однако, учитывая ограниченность времени на написание рассказов, оценивать буду лишь второй. И обращения мои в первую очередь адресованы Автору (у остальных заранее прошу прощения).
Итак, текст. Постараюсь выделить для автора самые проблемные места и способы/советы к их решению.
Первое, что бросилось в глаза, еще до начала чтения – непомерные абзацы. И вспомнились слова Стивена Кинга из его мемуаров о ремесле (называется книга «Как писать книги», если Вам интересно, очень советую к прочтению): даже не читая, можно определить легкая будет книга или трудная. Это было в главе, посвященной абзацам.
Разделение текста на абзацы это не какая-то малозначимая условность, оно диктуется повествованием (мистер Кинг упоминает, что у Дона Робертсона один абзац в историческом романе «Парадиз-Фоллз» тянется на шестнадцать страниц).
Абзац служит не столько для простоты читательского восприятия, сколько является функциональной частью текста, как фаланги в пальцах. Возможно не самая лучшая аллегория, но Вы только представьте пальцы из одной фаланги. Рассказ со слипшимися абзацами то же самое – брать можно, но тяжело.
В идеале описательная проза состоит из предложения, задающего тему, и следующих, разъясняющих или усиливающих первое. Я, например, открывающий Вашу историю абзац разделил бы на четыре абзаца поменьше, а тот, где повествование переходит к Алексею – на десять.
Практического совета по этому вопросу, пожалуй, не дам, поскольку сам делю абзацы чисто на интуитивном уровне и часто во время последующей редактуры. Но очень Вас прошу не оставлять их без внимания.
Сразу за абзацами в глаза бросилось числительное:
«Как бы ни банально звучала фраза в 21 веке»
Запомните правило: в художественной прозе числительные пишутся словами, а не цифрами. «В двадцать первом веке», а не «в 21 веке».
Следующее – ненужные уточнения. Обычно это местоимения: «своего любимого», «своего возлюбленного». Первым предложением (Лена любила Алексея) Вы представили воображению читателя двух персонажей и их взаимоотношения, потому-то вышеупомянутые уточнения (своего) и лишние. Как и некоторое количество «его», когда повествовалось про Алексея.
Неопределенные наречия (и наречия вообще) Вам не друг. Автор должен повествовать четко. А говоря «Лена сказала что-то возмущенное», Вы даете понять, что сами не знаете, что она сказала. Но Вы же Автор этой истории, Вам и только Вам известны все ее мельчайшие подробности.
А наречия определенные свидетельствуют о Вашем страхе быть непонятым, страхе неверно донести образ до читателя. Избавляйтесь от него, он Вам не помощник. Вот пример:
«- О, Леша пришел! – радостно воскликнула Лена»
Разве само восклицание «О, Леша пришел!» не говорит, что Лена рада?
«– Пожалуйста, я прошу! – Высокий женский крик с оттенками мольбы разрезал уши.»
Разве «Пожалуйста, я прошу!» недостаточно для того, чтобы понять с какой интонацией звучат эти слова?
«Лена открыто наслаждалась трепетом ветра»
Разве могла она наслаждаться закрыто?
Будьте внимательны к словам, потому что читатель видит именно их. И если слова подобраны не совсем верно, это может вызвать у читателя недопонимание и вопросы. А это не то, что должны вызывать истории, верно?
Вот несколько примеров:
«Квартира встретила вошедших людей запахом невыразимого ужаса»
Так и хочется спросить, чем же пахнет невыразимый ужас.
«девушка попробовала ногой воду в океане»
Может, пощупала или просто опустила ногу в океан?
«пытаясь помочь подсунутым стаканом воды»
Получается, что он пытался помочь стаканом? Какую помощь можно оказывать стаканом? Может, он просто предлагал девушке воды?
Главный совет по улучшению своих текстов: больше читайте и больше пишите. Это самый верный способ.
Перейдем к истории.
Семейное насилие – тема довольно тяжелая и скользкая. И мне думается, чтобы сделать истории об этом интересными для читателей, необходимо уделить особое внимание психологии героев. Не концентрироваться на описании событий, а попытаться раскрыть мотивацию героев.
Почему Лена терпела все выходки Алексея вплоть до попытки удушения? Почему Алексей оставался с Леной, когда у него было столько иных вариантов? Без психологических портретов все герои остаются героями, не оживают в воображении читателя.
Не возьмусь утверждать о правдивости представленных Вами образов, но среди них нет хоть сколько-нибудь привлекательных типажей.
Лена своей слепой любовью и покорностью (особенно в наше время, когда женщины больше не терпят унижения и притеснения со стороны мужчин) симпатии не вызывает. Она мечтает о замке на облаке с детишками, которые представляются «маленькими звездочками». Она читает лирические стихотворения, не спит до прихода любимого и беззаветно радуется его возвращению в половине первого ночи. Она даже хочет сделать парню предложение.
Антагонист Алексей тем более непривлекателен. Пьяница, не брезгующий и наркотическими средствами; который только и делает, что развлекается с друзьями и девушками если не легкого, то сильно облегченного поведения. При этом почему-то постоянно рвется домой к девушке от которой подумывает уйти.
Даже Ольга отталкивает своим злым хохотом во время разговора с сестрой об ее избраннике. Моральная поддержка никак не вяжется с хохотом, да еще и злым.
Драма с мистической ноткой благодаря излишне карикатурным персонажам на фразе «одним из тел был Алексей» окончательно превращается в фарс. Если Вы задумывали серьезный рассказ с мрачным финалом, то не следовало упрощать образы персонажей.
Хорошо получился мистический элемент с уходом Лены на тот самый пляж. История словно закольцевалась, закончившись там, где началась. Отличный ход.
Подытоживая, хочу добавить, что писать рассказы нелегкий труд, и нужно обладать определенной долей смелости, чтобы вынести свою работу на общее обозрение. У Вас эта смелость есть, осталось набраться опыта. А если Вы получали удовольствие от написания истории, то за опытом дело не станет.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №2 «Яжмать, или Критик поневоле»
автор Lieutenant Desgrez
И не забывайте вот что: люди хотят верить. Не всему, конечно.
Земля на трех китах, к примеру, вышла из моды.
Клайв Баркер «Книга демона»
Приятно писать отзывы на хорошие работы. А эта работа очень хороша, сразу видно, что Автор не новичок в писательстве и подошел к работе с должным вниманием и всем своим мастерством.
Можно похвалить и грамотный текст, и четко выверенные фразы (мне больше всего понравилось просторечное «извазюканная» – чрезвычайно емкое эмоциональное словечко, особенно в контексте рассказа), и блестяще выверенное повествование, и саму подачу истории через диалоги, и интересных персонажей, которые достаточно четко вырисовываются в этих диалогах.
Читается рассказ легко. Я споткнулся всего один раз, на фразе:
«Иван Григорьевич пробежал глазами листок»
Кажется, что чего-то не хватает. Но это исключительно субъективное чувство.
Грамотное и лаконичное повествование обеспечивает читателю максимальное погружение в историю. Она может показаться тяжелой, но это не так. Она может показаться остросоциальной, но это опять же не так. Автор предоставляет читателю один простой и забавный случай (хоть и не без серьезного подтекста, к которому отсылает первое название), отчего рассказ только выигрывает. Общее впечатление от прочитанного исключительно положительное.
Сюжет прост, последователен, логичен и не перегружен лишними персонажами и сюжетными линиями, как и полагается хорошему рассказу.
Очень интересно было бы узнать, кто же все-таки этот Иван Григорьевич, если не по профессии, то по роду занятий, который дает заключения беззащитной перед собственными убеждениями и внушаемостью Матрене Александровне. Хочется верить, что женщина к его советам больше не прибегала.
Вообще тема безотчетной (а порой бессмысленной и беспощадной) материнской любви, которая может отрицать очевидное и принимать невероятное, достаточно противоречивая и довольно интересная. Я не раз встречал представительниц прекрасной половины человечества с жизненным кредо «яжмать», и всегда задумывался над тем, как и почему материнская любовь может застилать (порой даже одновременно) и логику, и разум, и чувства.
Однако эти размышления все время заходили в тупик, поскольку я в силу естественных и непреодолимых причин не могу стать матерью, чтобы понять эти чувства, так сказать, на собственной шкуре. У меня даже детей нет.
Да и Автор по тем же причинам не дает читателю своих размышлений по этому поводу. Впрочем, думается, что в этой истории они вовсе и не нужны. Лично мне хватило того, что Матрена Александровна поняла сына и свои заблуждения.
Итог: мастерски написанный рассказ, определенно заслуживающий внимания.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №5. «Витёк»
автор saturansky88
Баю-бай, моя малышка,
Скоро-скоро тебе крышка.
О грядущем не мечтай,
О былом не вспоминай:
Смерть готовит нам подвох,
Вот он, твой последний вздох.
Клайв Баркер «Абарат: Первая книга часов»
Перед нами история незадачливого расхитителя цветмета Витька, который решил однажды поживиться в трансформаторной будке.
Не часто мне попадались истории с такими персонажами, поэтому читал с изрядной долей интереса. И при всей незамысловатости рассказа, он мне скорее понравился.
Однако рассказ грешит некоторым количеством ненужных уточнений, которые в первую очередь относятся к местоимениям. В рассказе всего одно действующее лицо (участкового в счет не беру – он герой второстепенный и появляется лишь в самом финале), поэтому лишним было уточнять:
«у него напрочь отпала тяга возвращаться»
«стоил ему двух бутылок»
«рюкзак у него справный»
Или вот пример с уточнением и повторением сразу:
«Были у него и места для нычек, о которых никто, кроме него не знал»
Еще я бы посоветовал Автору избегать таких описаний:
«эту трансформаторную будку»
«Это стоило бессонной ночи»
«В тот раз»
«к этой стене»
«всю эту суету»
Задача автора не просто сказать «эта стена», но подобрать слова так, чтобы читатель вообразил себе именно эту стену, а не какую-то другую. Скажете «кружка», и читатель вообразить себе свою (у меня вот белая керамическая на пол-литра, с картинками пончиков), а не ту, какую Вы подразумевали (возможно, маленькую кофейную). Но не забывайте и про контекст описываемой сцены (если герой сидит, например, в кофейне и берет кружку, то она скорее всего будет именно маленькой кофейной).
Другой совет: не злоупотребляйте многоточиями. Это знак препинания, которым либо выделяют «провалы» в тексте, либо обозначают некоторую недосказанность. Ни то, ни другое нечасто (вернее в редких случаях) играет автору на руку. Недосказанность – это часто банальная нехватка слов, что не есть хорошо для автора. А так называемые «провалы», когда текст лишается какой-то своей части, крайне редко используется в художественной литературе.
И еще замечание, которое весьма вероятно окажется субъективным, но я все-таки скажу. Не считаю заключение фраз в скобки особенно художественным приемом. Для меня это скорее элемент другого рода литературы. Сам я люблю их использовать в отзывах (к месту или нет), но не в рассказах. Художественные произведения достаточно гибкие, чтобы обойтись без лишних утяжелений. Вот пример:
«Он был без перчаток (так удобней), но не боялся наследить – ведь все же в масле»
Не проще сказать «для удобства он не одел перчатки»? И без скобок и без «был».
Или вот такой:
«Болторез придется нести с собой обратно (штука дорогая)»
Тут ни скобки не нужны, ни лишнее уточнение «с собой» (а с кем же еще?): «Болторез понесет обратно – дорогая штука».
А что же сама история? А она проста (это не плохо) и предсказуема (это, возможно, не слишком хорошо, но тут уж на усмотрение читателя). Финал очевиден едва ли не с первого абзаца, однако читается рассказ не без интереса. Возможно из-за простого персонажа, за которым следишь в ожидании неизбежного конца, благо автор не затягивает историю и не утяжеляет ненужными деталями.
Финал, кстати, неожиданно порадовал. К слову, последнее многоточие было к месту. Есть о чем поразмыслить и пофантазировать, но говорить об этом не стану, чтобы не спойлерить. Выражу лишь надежду, что автору захочется развить эту мысль в другом рассказе, я бы почитал его с не меньшим интересом.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №24. «Чудо»
автор Elternita
– Ну и пусть. Может, там внизу чудеса еще похлеще.
– Например?
– Например, какие-нибудь сны.
Клайв Баркер «Эвервиль»
История Эллисон, которая записывала свои сны, и сама похожа на сон, сон о чуде. Только немного мрачноватый получился сон: сперва кошмар с темнотой, которая «густым киселем заливалась в глаза, нос, рот и уши», а потом блуждания в снежной метели в незнакомом городе.
В тексте много неопределенных наречий:
«потерял что-то важное»
«напоминал ей что-то»
«чья-то улыбка»
«что-то невероятно ценное»
«что-то пугающее»
«где-то далеко»
«чувство чего-то знакомого»
«кто-то схватил»
«что-то напоминал»
«где-то совсем рядом»
Которые создают впечатление эфемерности происходящего. И это впечатление складывается не только из слов, но и из самих описаний. Вот, например, сцена после кошмара, открывающего рассказ:
«Она рывком села на кровати и дрожащей рукой включила ночник. Очертания комнаты были родными и близкими: письменный стол, стул, заваленный одеждой, неуклюжий шкаф. Темнота тоже была обычной – легкой и просвечивающей. Эллисон даже рукой помахала, чтобы в этом убедиться»
Девушка включает ночник, но в его свете все равно видит лишь очертания комнаты, хоть и вполне конкретные – стол, стул, шкаф. И при включенном же ночнике она проверяет рукой темноту, чтобы убедиться в ее привычности. Вот присущая сну абсурдность.
А после того, как повествование поведало читателям немного о жизни девушки, этот кошмар забывается. И история вдруг продолжается ясным зимним днем. Вот и резкие смены локаций, как во сне.
И далее следуют нелогичные, как во сне, изменения. День ясный, как вдруг снежные тучи, и через несколько минут метель непроглядной стеной. Девушка теряется в незнакомом городе, естественно одна средь бела дня. Упоминается даже какой-то адрес, который она забыла. Наконец, появляется голос. Не незнакомец, а именно голос – о его обладателе ничего больше не сказано. Эллисон пугается, ее поглощает паника, а вскоре она уже хочет смеяться.
Так что вывод очевиден: этот рассказ и есть сон. И чудо не то, что происходит в финале рассказа. Сам сон, как явление, и есть чудо. Прекрасное, порой ужасное, непредсказуемое, и всегда необъяснимое.
В свете вышесказанного разбирать текст не имеет смысла. Возможно, все мною перечисленное часть сознательно выбранного автором стиля, превращающего недостатки повествования в его характерные черты. Во всяком случае, мне хочется верить именно в это.
Однако я все же посоветовал бы автору пересмотреть некоторые фразы вроде «щиплющего носа» или «шагом шла». А еще пунктуацию перепроверить – кое-где не хватает запятых.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №22. «Смысловые галлюцинации»
автор hakumus
– Почему ты хочешь петь о грустном?
– Потому что любой дурак может быть счастлив, – проговорил он. – Но
только человек с настоящим сердцем, – он сжал кулак и приложил его
к груди, – Способен создавать красоту из того, что заставляет плакать.
– Я все равно не понимаю.
Клайв Баркер «Абарат: Дни магии, ночи войны»
Хорошая, добрая история про художника Колю, который подрабатывал в детском доме аниматором и рисование любил едва ли меньше, чем детей, а его любили дети. Благодаря позитивному посылу эта история выгодно отличается на фоне остальных, часто мрачных рассказов конкурса.
Однако, как и многие другие истории, написанные от первого лица, «Смысловые галлюцинации» злоупотребляют ненужными уточнениями и повторениями. В первую очередь это, конечно, местоимения «я» и «мне».
В первой половине рассказа всего два действующих лица – это собственно главный герой Николай и мужик в маршрутке, который на следующий день оказывается новым охранником детского дома. Так что не нужно каждый раз говорить, кому принадлежат тетради и кто главный герой этой истории («я разрисовывал», «мне твердили», «я не добьюсь», «я ничего не имел против», «я устроился на работу» – это в одном абзаце).
Да, технически в этой части есть и третий персонаж, чья реплика встречает Колю у пропускного пункта детского дома. Но кроме единственной реплики о нем нет ни слова. Кто это был: заведующая (или заведующий) или какой-то другой работник (работница) учреждения? Однако он (или она) для сюжета не столь важен (или не важна).
Чтобы избежать этих повторений и уточнений, нужен определенный уровень мастерства. И пока я писал этот отзыв, на ум пришла интересная мысль: а почему бы Вам, Дорогой Автор, не попробовать изложить эту историю в настоящем времени вместо прошедшего? Мне кажется, это должно помочь избавиться от ненужных слов. Только обязательно сообщите мне, если попробуете – помогло это или нет.
Другое явное злоупотребление – это многоточия, знак препинания, обозначающий некую недосказанность, обрыв текста. Они имеют место быть в репликах персонажей – людям частенько не хватает слов. Однако в простых-то фразах какая может быть недосказанность? Вот пример – реплика мужика в маршрутке, когда он возвращал Николаю альбом:
«Держи, дружище…»
Ну согласитесь, простая и вполне законченная фраза, к которой в описанных обстоятельствах сложно что-то добавить.
Или вот целый монолог, уже от охранника:
«Я уж наслышан о тебе!.. Говорят, детишки души в тебе не чают! Целую неделю ждут… А как придешь – радости не оберутся. И так и сяк с ними возишься… Ты молодец, парень!»
Снова простые и цельные фразы, которым многоточия добавляют ненужный подтекст. Особенно фразе про возню. Возможно, я вижу недобрый подтекст исключительно из-за того, что начал смотреть сериал про Андрея Чикатило, не исключаю такого варианта. Но возможность его увидеть мне дало именно многоточие, недосказанность.
И такое не только в прямой речи. Вот фрагмент повествования:
«Я старался уделить внимание каждому: обнять потрепать по головке…»
Думаю и без слов понятно, что многозначительное многоточие здесь лишнее.
Вообще начинающим авторам следует относиться с осторожностью к многоточиям. Порой они бывают действительно к месту, а порой выдают банальную нехватку слов, что не есть хорошо для автора.
И последнее, самое субъективное замечание к тексту: зря, Дорогой Автор, Вы поторопились и оставили без внимания концовку. А всего-то надо было дооформить прямую речь тире и начать следующее предложение с новой строки, поскольку оно было уже повествованием. Эта небрежность смазала впечатление от хорошей во всех смыслах концовки.
В итоге получаем добрый рассказ и небольшим количеством недочетов. Читается без серьезных затруднений и создает впечатление законченного произведения.
Но мне, опять же исключительно субъективно, не хватило чего-то в характере Николая, какой-то многомерности, слоистости. Слишком он прост, что ли. И обращаю внимание, что это никак не отменяет достоинств рассказа, являясь только лишь мнением одного человека.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Отзыв на рассказ №9. «Бесполезный дар»
автор Ginger
https://litbes.com/concourse/splash-pool-1-9/
Человек никогда не бывает слишком взрослым для историй.
Мужчина, мальчик, девочка, женщина – никогда.
Ради них мы живем.
Стивен Кинг «Ветер сквозь замочную скважину»
История одного молодого и любознательного сенокосца, который любил наблюдать за людьми из-за печки. И сенокосец – это не род занятий, а название существ, которые за печкой живут.
То, что рассказ написан от лица этого самого сенокосца, придает повествованию определенную долю привлекательности, ибо главный герой говорит на простом, где-то устаревшем, русском языке. Он использует в основном простые предложения, благодаря чему его очень легко понимать и воспринимать его историю.
Сперва бросались в глаза частые повторения (в первом абзаце – трижды «у нас») и ненужные на первый взгляд уточнения («с ним рядом все мать его сидела»). Но позже, когда начинаешь слышать голос персонажа (во многом благодаря тем самым старым словечкам), приходит понимание, что сенокосец просто так говорит. Но хоть повествование и прямая речь – разные вещи, оставлю этот момент для размышления Автору.
Вот только все думаю, кого же отвоевывают себе сенокосцы:
«линять вовремя и отвоевать себе свою.»
Пару? Территорию? Избу? Печь?
Неясным также остался для меня момент, куда же пытался взобраться Васька, чтобы показать великую красоту, и как он собирался это сделать. Сенокосец этого, естественно знать не мог, но мне, как читателю, было бы интересно узнать ответ, поскольку я теряюсь в догадках. Судя по антуражу, действие происходит в деревне – тут и печки, и врачей нет, и травмированные шесть дней к ряду лежат на лавках, и сенокосцы живут за печами. Так откуда же упал парень? С крыши?
Впрочем, это не столь важно, как и то, что он нарисовал на печи с сенокосцем (хотя не скрою, интересно было бы и мне посмотреть на рисунок великой красоты).
Важно то, что парень достиг цели, сенокосец обрел смысл существования, а все жители деревни укрепились в вере, увидев чудо. Только вот не для всех персонажей финал будет счастливым, как бывает и в жизни.
С удовольствием послушал бы еще истории про сенокосцев, очень интересные существа. Рассказ во многом за счет этого и выигрывает: необычный персонаж, простая и стильная подача, да еще и со смыслом.
Но, если позволите, то чисто субъективно мне не хватило раскрытия человеческих персонажей. К сенокосцу, конечно, претензий нет – он великолепен. А вот про Ваську хотелось бы узнать побольше. Про девчушку, что с ним сидела, про его мать и ту «маленькую и кривую». Про то, где остальные мужчины, и почему все они так живут.
Взаимоотношения сенокосцев тоже интересные, однако (и это тоже мое субъективное мнение) без ярких человеческих персонажей истории теряют значительную часть читательской эмпатии, а с ней и львиную долю их интереса.
Идея очень интересная, Дорогой Автор, если напишите новый рассказ о сенокосцах, то я бы хотел его почитать.
С пожеланиями творческих успехов и вдохновения, Кирин59.
Автор публикации
