Шорты. Тринадцатый шорт-лист

Старик почесал пса за ухом: – Спишь, Дик? Тот слабо вильнул хвостом раз-другой. Вздохнув, старик тяжело поднялся с кресла: «Пора! Интересно, собака признает меня в новом теле?» Последний человек, рождённый естественным образом. Последний, в ком процедуры ювенилизации не изменили биологической основы. Последний на Земле, кто ещё держит собаку. Он до сих пор сомневался – не лучше ли было наложить на себя руки, настолько противным Природе, неестественным казался процесс «расчеловечивания-трансгуманизма», слияния […]

В углу кладовки лежит старый Пес. Уголки губ печально опущены, облезшие уши висят тряпочками. Большую часть времени он проводит в полусне, который изредка озаряется воспоминаниями: «Его, молодого, рыжего дарят ребенку. Мальчик визжит от счастья и целует щенка в черный нос. Они всегда вместе: за столом, в парке, во дворе. Мальчик не может заснуть, пока не прижмется к теплому уютному боку приятеля». Пес грезит дальше: «Из-за угла выскакивает злобный соседский ротвейлер.

У меня была пушистая белая шерстка. Но шерстка бывает и рыжей, и черной с белыми носочками. И глаза были зелёные. А бывают голубые. Или жёлтые. Ведь жёлтые тоже красиво, верно? Посмотри в наши глаза. Сколько в них глубины и жизни. Вы часто видите таких, как я, у себя во дворе. Я выросла на улице. А кто-то выпал из окна. Или потерялся, когда гулял сам по себе. Я была ласковой и

Он энергичный, пылкий, азартный. Мужественный и красивый. Добродушный и чуткий. Редкая порода! Неусидчив, часто мечется по комнате; покой – не для него. Подходит ко мне, садится рядом, тяжело вздыхает, задумчиво смотрит. В его глазах доверие, отвага и …порядочность. И какая-то детская растерянность. Он похож на печального человека, потерявшего нечто дорогое. Я молчу, я все понимаю. Ему хочется выть, но он сдерживается. Как ему помочь? Может, вместе повыть на луну? Мы

Однажды, в свой редкий выходной, на берегу Красного моря рыбачил пожилой террорист. Лишь после взрыва тринадцатой тротиловой шашки на волне блеснула оглушённая рыбёшка. “Не удалась рыбалка”, – расстроился злодей. Вскинул на плечо базуку – решил добить малька. Вдруг златопёрка оклемалась. – Пощади меня старик, всё что хочешь для тебя исполню, – произнесла Золотая рыбка, а про себя выругалась: Мля, как они на этом фарси лопочут, язык можно сломать. Террорист обрадовался:

Оля была жутко страшной. В садике её дразнили Бабой-ягой, в школе – страшилой. Девочка очень огорчалась и из-за этого плохо училась. Вдобавок ко всему у Оли были совершенно кривые ноги. После школы девушка пошла работать дворником. Родители умерли, а жадные родственники отобрали квартиру. Олю пустили жить в подвал. По вечерам, съев кусок хлеба с водой, Оля подсчитывала, сколько ещё ей копить на пластические операции. Выходило около семисот лет. Девушка рыдала

Тишина. Идет экзамен. Так совпало, что экзамен проходит в день моего рождения. Немного обидно: дома гости, а я тут сижу, «решаю». Преподаватель ещё несговорчивый – сам зав.каф. «Ну вроде решил, пора сдаваться, – подумал я и встал из-за стола». Положил исписанный лист и собрался уже уходить, как услышал голос экзаменатора: – Молодой человек, вы уже всё? Подождите минутку я сразу и проверю. Я сел напротив него и ждал. Несколько росчерков

По улице за котёнком гнался бродячий пёсик. Котёнок забежал в подворотню, и пёс попал в большой и крепкий сачок. Засада. Собаку привезли в питомник рядом с железнодорожной станцией. – Вася, свободные вольеры есть? – спросил один ловец другого. – Смотрите, живой спиннер! – воскликнул показавшийся на улице Вася, вертя за хвост котёнка. – А вольеров нет. Надо проводить уплотнение. – Ты его надорвал. Он теперь постоянно гадить будет. Забирай его

Иван Антоныч Ким живет на пятом этаже. Без лифта. Снаружи бывает редко: полиция то и дело паспорт проверяет — а он родился в СССР и по-корейски знает всего одно слово! К тому же инвалидная коляска грохочет на лестнице, соседи ругаются. Сегодня он дома. За окном ветрено. На стенах раскачиваются вымпелы и шелестят десятки грамот, полученных в годы ударной юности. Через дырочки от проданных орденов сквозняк пробирается под пиджак, холодит старческую

Дима считал себя терминатором. От лекарств, он еле-еле передвигал ноги по коридору, шумно шаркая истершейся до дыр подошвой сланцев, и имитировал слюнявыми губами механический скрежет. Родственники осторожно, чтобы доктора не заметили, лечили его пощечинами до лилового румянца. Толик был из семьи интеллигентов. Молчаливый и угрюмый, он очень любил читать. И целый день Толик лежал на постели, перечитывая собственные ладони и переворачивая их время от времени, как книжные страницы. Матушка беспрестанно