Шорты. XXIV шорт-лист

Утро. Уже жара. Собираемся у нас всего четыре дня. Жницы с сильными руками и добрыми душами под песни шли на поле. Старшая жница молится, да серпом машет, что бы дождь не начался, а все остальные песни поют о мужиках, скучают, да и пусть скорее с войны возвращаются. Время страда пришло, и все понимают что детей кормить надо, и к зиме готовится. Время жатвы, кто был врагом, партнером стал, кушать всех […]

– О муж презренный мой, уйдя трусливо в царство мертвых, собаке римской, что лежать должна была у ног твоих, ты сам к ногам все царство кинул. И честь мою и дочерей. Высокая девушка в белоснежном длинном балахоне гневно потрясает золотым серпом. – А там, где раньше был Священный лес – лишь пепел с кровью Мудрых густо перемешан. Ты был смешон, тигерн, но умер наконец, и черви пусть едят твое гнилое

Солнце палило нещадно. Уперев руки в бока, мужчина стоял на краю поля, и смотрел на дорогу, по которой двигалась вереница повозок. Он вытер пот со лба, размял спину, и уже решил вернуться обратно, ведь пшеница сама себя не уберет, когда его окликнули: — Мил человек, позволите передохнуть в тени дерева, рядом с вами? — Пожалуйста. Все создано Господом и принадлежит только ему, а нам позволено временно пользоваться этими благами. —

Трофим стоял у края поля и смотрел на плоды трудов своих. Солнечно и жарко. Торчавшие из земли головы смотрели на него молящими глазами и беззвучно разевали рты, силясь произнести заветное слово. Их пересохшим глоткам попросту не хватало на это сил. Трофиму не составляло особого труда догадаться, что это было за слово. Он слышал его бессчётное число раз, с различными интонациями произносимое головами. Это слово было: «Пить!» До этого дня Трофим

«Что посеешь, то и пожнешь»- гласит известная русская пословица. Каждый из нас всю свою жизнь сеет, а потом собирает урожай. Семена бывают разные, и почва далеко не одинаковая…Время созревания тоже отличается. Кто-то снимает урожай за сравнительно короткий срок, а кто-то ждет всю свою жизнь плоды своего труда. Завтра первым автобусом до города, там на поезд и домой! Нелёгкий был год. Дети, которые смотрели на молодую учительницу с недоверием, не хотели

– Дик, настало время тебе стать жнецом, – обратился усач к одному из чтецов. – Я что, рыжий? – Нет, ты – чёрный! «Рыжие»… Тьфу! Ты хороший чтец, но чтить уже мало, ибо протожрец Пигидий, который сеет, сказал, что настало время жатвы, а жать должны мы. У тебя есть два пути: предать свой чин чтеца, оказав услугу «рыжим», или стать жнецом, исполнив наказ протожреца… Нет, не его, а всего чёрного

Весь день с самого утра Марфа хлопотала на кухне. Затевалось грандиозное. Что-то варилось, пеклось, томилось, жарилось, журчало и шкварчало. Слышался стук ножа, звон кастрюль и одышливое дыхание Марфы. На длинном праздничном столе одно за другим появлялись угощенья. Утка, запечённая с апельсинами – присыпана свежей зеленью и зёрнами граната. Розовощёкий лосось с каперсами и розмарином – прямо на фольге, увенчан дольками лимона. Грибной суп с рисом – морковка, лук, зелень. Холодные

Почему я сразу не улетел с опостылевшего Севера, зачем мне эта глупая экскурсия на вулкан? В кузов старой “Шишиги” – ГАЗ-66, с самодельным тентом, набилось двадцать человек. Я, как самый умный, занял лучшее место у кабины. На перевале дурак-водитель не смог переключиться на пониженную передачу, тормоза не сработали, и машина покатилась вниз. Попытка поставить её поперек дороги не удалась. Кикимора “Шишига” начала валиться на крутой каменистый откос. “Вот и конец”,

Папину мачеху бабу Лену схоронили в конце весны. Дед Вася тут же переквалифицировался из отставных комбайнеров в начинающие пьяницы — да так успешно, что в июне собрали семейный совет. По итогам прений на деревню дедушке отправили внука. Митя был серьезным, ответственным, в свои пятнадцать пользовался уважением в школе и дома. Дед Вася был лысым, открывал бутылки глазом и уважал телепередачу “Клуб путешественников”. — Только ее не показывают давно, — объяснил

Середина серпеня, восьмого месяца года, радовала тёплой и солнечной погодой. Нынче поселение праздновало Спожинки — день окончания жатвы. Народ ликовал. Никто не помнил такого богатого урожая. На Капище выставили последний сноп, Дажьбог и Мать Сыра Земля получили дары, из колосьев заплели «бороду» Велесу. Застолье устроили у дома старейшины. Пировал и стар и млад. Гости угощались кашей, мёдом, лапшой с рыбой, пирогами с бараньим и заячьим мясом. Заканчивалась третья бочка пива.