Рассказ №42 Милый друг

– Жан, мой милый Жан! – голос юной Софи дрожал в кладбищенской тиши. Жан был готов ко всему с этой сумасбродной девицей – его не смущали ни ночь, ни холод надгробий, ни молчаливые портреты усопших.
Кожа её бёдер призывно белела в ночи, губы жадно тянулись в ожидании поцелуя. Жан усадил Софи на мраморную плиту и запустил руки в рассыпанные по плечам волосы, прижал к груди.
Ночная птица испуганно вскрикнула в переплетённых подобно паутине ветвях. Огромная луна с красноватыми подтёками бесстыдно смотрела, как страсть и непреодолимое желание всё больше захватывали возлюбленных.
Он почувствовал, ласку нежных рук на плечах, как пальцы скользнули по затылку до мурашек и как ещё две крепкие ладони сжали его ягодицы, крепко и настойчиво.
Осознание, что на его теле уже четыре руки бомбой взорвалось в одурманенном мозгу.
Жан отшатнулся и, путаясь в спущенных штанах, упал в траву. Из-под мраморной плиты саркофага, где так и сидела в бесстыдно задранном платье Софи, поднялось нечто полупрозрачное, которое немедленно обрело форму и черты:
– Испугался, дурашка?
Софи коротко вскрикнула и упала без чувств. Жан, скуля и суча ногами, попятился по траве, пока не упёрся спиной в соседний склеп. Он был готов ко всему безрассудному, но только не ко встрече с призраками.
– Не бойся, трусишка.
– Что тебе надо?
Кровавая луна в небе зловеще хохотнула.
– Ты такой милый, когда боишься. – восставший из могилы улыбнулся. – Чего я хочу? Того же, что хотел и при жизни – любви.
Призрак, в прошлом эстет и декадент, на чьей могиле красовалась табличка «Любимому другу от членов клуба «Голубой Парнас», подлетел к ничего не понимающему Жану:
– Даже на том свете все хотят любви, мой милый друг! – пальцы взъерошили поседевшие волосы сидящего и притянули его голову к себе.