Рассказ №15 Случайность и предопределённость

Автобус опаздывал минут на десять. Все бы ничего, но пронизывающий декабрьской изморозью, сильный ветер заставлял втягивать голову поглубже, зарываясь в воротник по самые уши и бессильно всматриваться в слепые сумерки. Наконец на горизонте показался рейсовый ПАЗик. Через несколько минут, натужно кашляя, автобус заехал на остановку. Продрогшая Вика вошла в теплый салон и усевшись, повернула голову в сторону окна. Освещение в салоне не позволило разглядеть серые корпуса комбината по ту сторону стекла, вместо них девушка увидела свое бледное, немного уставшее лицо. События сегодняшнего вечера каруселью закружили в голове, вызывая новую волну переживаний.

Девушка работала в Доме Культуры при швейном комбинате, преподавала уроки игры на фортепиано. Пару месяцев назад директор ДК, Татьяна Александровна, попросила ее взять еще одну ученицу.
– Но у меня и так полный класс,- попробовала возразить Вика.
– Виктория Львовна, мамаша говорит, что девочка хочет именно к вам. Ну посудите сами, в вашей группе самые сильные ученики, наверное наслышалась о вас, вот и просится.

Пришлось подвинуть занятия на час вперед и втиснуть в график новенькую. Так среди учеников возникла Ирочка – мелкая для своих одиннадцати лет, худая девочка с жидкими косичками и невыразительным взглядом. Новенькая сразу же показалась Вике странной. Ребенок ходил на уроки исправно, но без особо энтузиазма. И вообще, занятия с девочкой стали своеобразным испытанием для Вики на психологическую устойчивость. Слабые, тонкие пальчики лениво постукивали по клавишам, извлекая невнятный, безликий звук.

По прошествии некоторого времени прогресса не наблюдалось ни в технике беглости пальцев, ни в умении извлекать из инструмента красивые, глубокие звуки. Но больше всего Вику добивало странное сочетание абсолютной неспособности Ирочки к обучению, и то, с каким упорством девочка продолжала ходить на уроки.
Попытки поговорить с директрисой по поводу новенькой также ни к чему не привели.
– Виктория Львовна, раз ребенок приходит, значит музыка ее все же интересует. Да у всех разные данные, кто-то талантлив от природы, а кому-то надо время. Поймите, мы с вами не вправе решать такие вещи.
Порой девушка тешила себя надеждой, что вот наконец позвонит мать ученицы и скажет, что дочь на музыку ходить больше не будет. И уйдут в прошлое ненавистные два часа в неделю с Ирой и сильнейшая головная боль, после каждого занятия. Но Ирина мама не звонила, а молчаливая, печальная девочка продолжала посещать занятия, вызывая у Вики смесь жалости и раздражения.

Сегодня на уроке Ира, вяло перебирая пальцами, пыталась сыграть один из простеньких этюдов. Над этим произведением они с Викой работали уже не одну неделю, готовясь в отчетному концерту. Прогрессом тут и не пахло, скорее наоборот, вместо того, чтобы резво бегать, этюд полз из последних сил, готовый вот-вот остановится, как телега с издохшей от старости лошадью.
– Остановись, – не выдержала Вика, – ты что дома не занимаешься?
– Занимаюсь, – прошелестела ученица.
– Так в чем же дело? Это ведь не самый сложный этюд, а ты пальцами едва шевелишь.
Девочка опустила голову и угрюмо уставилась в клавиатуру. Выждав немного, Вика спросила:
– Тебе нравится заниматься музыкой?
Ира коротко кивнула, не меняя выражения лица.
– А мне кажется, что нет, – не сдержалась учительница, – тебе не нравится, но ты продолжаешь ходить сюда по какой-то причине. Скажи честно, тебя мама заставляет?
Девочка сначала никак не отреагировала, затем медленно, но решительно покачала головой. Поглядев на Вику исподлобья, сказала одними губами:
– Так надо…
Удивлению педагога не было предела:
– В каком смысле надо? Кому надо?
– Я не могу сказать, и вы все равно ничего не поймете…
– Погоди, что я должна понять?
Ира не ответила, уставившись в ноты, она продолжила ковыряться в клавишах. Учительница остановила ее, ухватив за руку:
– Ты мне объяснишь, что происходит?
Вместо ответа девочка встала, сложила ноты в портфель и не попрощавшись покинула класс.

А через полчаса Вику вызвала к себе директриса. Обычно спокойная и доброжелательная, Татьяна Александровна встретила девушку с плохо скрытым раздражением.
– Проходите! – суматошно перебирая на столе предметы, она нервным жестом указала на стул, и спросила:
– Виктория Львовна, что вы себе позволяете?
Вика обомлела:
– В каком смысле?
– В прямом! Что за допросы вы устраиваете ученикам?
– Я не понимаю, о чем вы.
Татьяна Александровна вскочила и широкими шагами начала мерить свой не большой кабинет. Наконец она остановилась, поправила на груди кофточку и испепеляюще зыркнула на Вику:
– Занимайтесь учебным процессом и не надо лезть никому в душу. Ну, что вы уставились! Мне звонит Тоня Гасилова, между прочим передовая ткачиха, о ней и в районной газете писали, и жалуется на то, что вы довели ее дочку Ирочку до истерики. Это непедагогично!

Вика со всей очевидностью ощутила абсурдность ситуации, и попыталась вырулить разговор в более адекватное русло:
– Да мне ребенка жалко, музыка это не её…
– Это не вам решать! Или вы намерены оспорить право девочки на обучение в нашем ДК?
– Нет же…
– Вот и славно, идите и обдумайте свое поведение, – директриса всем видом дала понять, что разговор окончен.

На следующее занятие Ирочка пришла как ни в чем не бывало. Вика вела себя осторожно, на вялые взбрыкивания пальцев ученицы в технически сложным местах этюда старалась внимания не обращать, от провокационных вопросов и замечаний воздержалась. Уже после ухода девочки, Вика заметила нотную тетрадь, оставленную ученицей. В тот же день, узнав в канцелярии адрес Гасиловых, она решила вернуть тетрадку лично, а заодно и с мамашей познакомиться. Старую пятиэтажку в серо-розовых разводах, располагающуюся на другом конце города, Вика нашла довольно быстро. Дверь открыла приятная, улыбчивая женщина лет пятидесяти.
– Здравствуйте, Ира сегодня ноты забыла на занятии. Я ее учительница по музыке, Виктория Львовна, – Вика протянула тетрадку, ожидая приглашения войти.
Но женщина почему-то не спешила ни с тетрадкой, ни с приглашением. Приветливая улыбка начала медленно сползать с лица незнакомки, и она недоуменно посмотрела на девушку:
– Простите, какая Ира?
– Это квартира Гасиловых? – лоб вдруг адски зачесался под колючей, шерстяной шапкой.
– Да, я Антонина Гасилова, но я не знаю никакой Иры, – незнакомка вновь лучезарно улыбнулась, как бы извиняясь за возникшую ситуацию.
«Что там напутали в нашей канцелярии, черт бы их побрал?» – подмерзшие с мороза мысли медленно хороводили где-то у начинающих пульсировать висков.
– Вы еще звонили моему руководству по поводу дочери Иры, или это ваша внучка? – все же попыталась выяснить Вика.
– У меня нет и никогда не было дочери Иры, а внучку зовут Лиза, – женщина с сочувствием посмотрела на Вику.
***
Телевизор что-то бубнил сначала об обвале котировок на бирже, затем о резком похолодании в регионе и опасности обморожения. Потом голос диктора незаметно отъехал куда-то на периферию сознания, а Вика, как ни старалась осмыслить услышанное, цепляясь за фразы, все глубже погружалась в дремоту. Часы показывали четверть двенадцатого ночи, когда в дверь громко постучали. Посиневшая от холода Ира, поеживаясь смотрела на Вику своим серым, безразличным взглядом. Девушка оторопела и отошла в сторону, пропуская ученицу в квартиру. Через пять минут, обнимая озябшими пальцами чашку горячего чая, девочка бесцветно произнесла:
– Я за нотами.
Когда Ира развернула тетрадь, Вика заметила, что нотного стана там больше нет. Вместо него бумага была исписана неизвестными символами. Девушка ошеломленно вглядывалась в написанное, и знаки оживали у нее на глазах, выстраиваясь в сложную, но понятную систему. Она вдруг четко увидела сначала себя, потом всех своих родных и знакомых, и вот уже весь их небольшой город, со всеми жителями распростерся перед ней, как на ладони. Вика лишь на секунду подняла глаза на девочку, встретив ее внимательный взгляд. Посмотрев обратно в тетрадку, она увидела, что живая картина, обрастающая подробностями, приобрела объем, заняв почти все пространство кухни.

А через минуту, райцентр превратился в точку, поглотив и родной городок и прилегающие к нему области. И вдруг, на карте возник красный флажок. Он начал быстро расти, преображаясь в небольшой населенный пункт. Селение Яново располагалось в десяти километрах от соседнего областного центра. Там, в подвале одного из домов клубились страх, боль, отчаяние. Черным, шипящим змеем вползли они в сознание Вики.
– Что там случилось? – спросила девушка.
– Мало времени, нужно успеть.
Было что-то еще, требующее немедленного уточнения, и Вика, продираясь сквозь поток поступающей информации, сумела таки сосредоточиться и задать еще один вопрос:
– Почему именно я?
– Потому, что только вы сумели увидеть и принять.
– А что будет если я не успею?
Но девочка не ответила. Допив чай, она махнула рукой. Картинка потухла и сложившись, послушно легла в тетрадку, которую Ира сунула в карман пальто.

Серый, зимний рассвет неумолимо продирался сквозь плотные шторы. Вика открыла глаза и попыталась вспомнить события вчерашнего вечера. «И приснится же такое»,- усмехнулась она про себя. Растерянность вновь овладела девушкой, когда войдя на кухню, она увидела чашку на столе, из которой вчера поила Иру. Название деревушки и адрес дома четко высветились в памяти. Казалось, что девочка, все еще незримо присутствует на кухне и требует от Вики решительных действий.

***

Леха вел свой УАЗ Патриот, прокладывая дорогу в глубоком, рыхлом снегу. Вика позвонила рано утром и попросила о помощи. Во-первых, тот факт, что она позвонила сама, первая, уже был чем-то экстраординарным, во-вторых, девушка попросила ей помочь, ну как тут было отказать. Через час пути они въехали в Яново. Безлюдное, заснеженное село встретило их умиротворяющей тишиной. И вот уже искомый дом, стоящий на отшибе, замаячил впереди по курсу добротно скроенным, кирпичным фасадом. На стук в дверь никто не вышел. Леха, перемахнув через забор, оказался по колено в снегу. Они подходили к дому, когда раздался неясный шум где-то слева от порога. Сквозь небольшое, зарешеченное окошко у самой земли послышались чьи-то приглушенные стоны.
– Ломай, – Вика решительно указала на решетку.
В подвале дома они нашли троих подростков. Двое были прикованы к стене и истощены до предела. Третий безвольно висел на руках и был без сознания.
Через сорок минут Яново огласилось сиренами машин скорой помощи и полиции.

***
По прошествии некоторого времени, когда Вике с Лехой объявили благодарность, выяснилось, что дом принадлежал Юрию Никитину, сорока шести лет отроду. Мужчина был разведен, работал в областной администрации. За неделю до того, как молодые люди нашли его пленников, Никитин разбился на своем авто, не справившись с управлением на обледенелой дороге.
Кратковременная слава, внезапно пришедшая к Вике, не принесла ничего, кроме раздражения и усталости. Татьяна Александровна была в числе тех, кто особо донимал девушку вопросом о том, как она узнала о случившемся.
– Мне Ирочка Гасилова рассказала, помните о такой? – как-то не выдержала Вика, но её начальница лишь покачала головой.
Со временем встреча со странной девочкой поблекла и затерлась в памяти Вики. Возможно девушка сама рада была забыть Иру, как нечто необъяснимое и от этого пугающее.

*****
Пройдет много лет, внук одного из спасшихся мальчиков станет ведущим специалистом в области противокосмической обороны. Он возглавит международную научную группу по программе устранения угрозы, связанной с летящим к Земле астероидом и успешно завершит этот проект.