Шорты. Восемнадцатый шорт-лист

— Вот так вот Карл! Слышишь Карл? – Мужчина средних лет со слезами на глазах, убедительно говорил юноше в широкополой шляпе. – Они нас обманули! Один из них сын мельника, тупой настолько, что отец, умирая, ему даже наследства не оставил, а второй на кота похож в сапогах, шляпа такая, с пером. Пришли и говорят, — скажите мол, что это земли маркиза Карабаса. – А мы чё? Думали шутка это такая, […]

Первый закон Грегора Менделя – при скрещивании двух организмов, относящихся к разным чистым линиям, всё первое поколение гибридов окажется единообразным. Последний закон Грегора Менделя – никому не рассказывать о законах Грегора Менделя. Доминантный горох нетерпеливо подпрыгивал на месте, потому что сегодня ночью будет проведено испытание-отбор претендентки на его несуществующее сердце. На кону – судьба идеологии чистой линии и продолжение гегемонии их вида. Специально для этой церемонии отобрано идеальное сырьё –

Оля вошла в спортзал и зацепилась лосинами за дверную ручку. Пронесло. На днях шов разошелся на попе от приседаний. Зал наполнял терпкий запах мужского пота, аж зубы сводило. Внизу живота приятно щемило – верный знак, когда судьба подкидывала аморе. У окна тусовалась парочка: красавец-гигант с рельефной мускулатурой и коротышка-пухлячок. Гигант жал штангу, а дружок прыгал на скакалке. Вжик-вжик – весело свистели прыгалки, полосуя воздух в зале за смрад. Пузико колыхалось

Жил-был добрый молодец. Служил на почте, разносил письма по деревням. Голубей-то почтовых птичий грипп выкосил. Бежит раз добрый молодец и вдруг слышит голос: – Гей, добрый молодец! – Откуда вы знаете? – спрашивает он, подходя к избе. – Да уж знаем, – говорит старуха, женщина тридцати пяти лет. – Ты намедни в грозу мимо нас бежал, след оставил. Дети из твоего следа и напились. Вот, полюбуйся. Это братец Алёнушка, а

Она идет по щетинистому вечернему лесу. Она идет. Одна. Корни деревьев, как скрюченные артритом пальцы, хватают за ноги, ветви вцепляются в волосы, рвут с головы серую шапочку. Страшно и весело. Она вспоминает давешний сон: волк – огромный голодный хищник. Глаза цвета янтаря. В густой шерсти – все пятьдесят оттенков серого. И розовый влажный язык, который… О, нет! О, да! Она несёт в корзинке пирожки. Пирожки, булочки, плюшки, расстегаи. В кошёлке.

Утром в спальню кота ворвались два охранника. Они подняли мохнатого с лежанки, схватили за лапки и застегнули маленькие наручники. Всё было настолько неожиданно, что коту не позволили надеть ни шляпу, ни фирменные сапоги. – Что происходит?! – замурлыкал удивлённый кот. – Принц подаёт на тебя в суд, мерзкий, но, безусловно, очень приятный на ощупь обманщик, – буркнул охранник. – В суд! Так рано! Но я ведь даже не умылся, –

В этот час, в зале Ювелирного Дома “V&К” было темно и лишь подиумы горели островками света. Лоб вспотел, руки тряслись. Царевич судорожно сглотнул, все еще не веря в удачу. Цель последних двадцати лет находилась в паре метров. Мерцая в лучах софитов, будто дразня его, драгоценное яйцо лежало на бархатной подушечке под стеклом. На подкашивающихся ногах царевич приблизился, и разбив стекло, достал сокровище. Сработала сигнализация. Подоспевший охранник был удивительно спокоен, он

Адвокат Мышкович держал лицо и папку с делом. -Не вытащишь – сам сядешь! – орала супруга пана Дядэка, хлестая по тощей адвокатской груди повесткой в суд. В такт мамашиным ударам из кресла поскуливала пани Жужа Ржепская, единственная дочь Дядэков, коего мужа ей требовалось предъявить пред заплаканные очи. Пана Ржепского посадил сам пан Дядэк. Неумышленно. Попросил подписать акт приемки моста. Акт накрючкотворил семейный адвокат Мышкович. Кто ж знал, что мост рухнет

В первый раз старуха вздурилась после неудачной рыбалки. Свернула рулоном журнал “Здоровье” и прошептала томно: — Поиграем: я буду богатейкой, а ты — батраком моим покорным. Брюки будто бы сами сползли до колен. Старик лег худым животом на скамью, а когда посыпались удары, зажмурился и стиснул зубы. Перед глазами кружились золотые рыбки. Смеялись и подмигивали. Так и повелось: за любую провинность — штаны долой. Ради прежней любви он терпел. Ходил

Жил-был в Подмосковье человек по кличке Пёстрый. Любил он, видите ли, одеваться красиво. Да так, что Лариска от него сбежала к алкашу в телогрейке, чтобы на его фоне сверкать, на фоне Пёстрого-то она терялась, блекла. Ну и вот. Шёл Пёстрый по Рублёво-Успенскому шоссе утром, да и нашёл сумочку. То ли Гуччи, то ли Ив Сен-Лоран, то ли ещё чего французское. Прихватил Пёстрый сумочку, поплёлся дальше. Видит — пробка стоит. Подошёл